Мы разучились радоваться простым мелочам, и не только потому, что живем в эпоху изобилия, когда организовать праздник можно буквально за день. Душистые, яркие мандарины для нас уже не роскошь, а салат оливье хоть каждый день готовь! И каждый день по телевизору – развлекательные шоу, бесконечные концерты, только переключай каналы…

Вот мы и предлагаем переключить канал и очутиться в далеком прошлом, где белый, чистый снег был слаще сахара, а длинные сосульки – вкуснее любых леденцов, где оранжевый мандарин был экзотическим лакомством, а платье из марли и ваты – нарядом принцессы. Давайте вместе с нашими героями пройдемся по новогоднему Бору прошлых лет и окунемся в эмоции восхищения, ностальгии и доброй грусти.

В канун Нового года заглянем в гости к бывшему капитану речного флота, заслуженному ветерану Нижегородской области и давнему другу нашей газеты Николаю Алексеевичу Куликову. Его супруга, верная спутница Александра Николаевна, уже заварила нам горячего чаю – самое время детство вспомнить. Между прочим, в СССР Новый год стал праздником в 1935 году, в том самом, когда и родился наш герой. Но и Рождество, хоть и негласно, тоже отмечали. Вот что вспоминает о том времени Николай Алексеевич:

– Раньше отмечали Рождество дома, потихоньку. Действующая церковь была только в Рожнове, туда борчане ездили и молились Пресвятой Богородице, славили Христа. Но дети знали об этом празднике, им бабушки и дедушки о Рождестве рассказывали. Ребятишки ходили по домам колядовать, и я ходил. Это было так интересно! Жил я на улице Юрасовской. Соберемся с ребятами – и идем всех с праздником поздравлять, поем: «Рождество Твое, Христе Боже наш…», стучим в двери и окна, а хозяева – что могли, то нам и давали. И пироги пекли, и конфеты были до войны. Мы набирали даров целыми мешками! Конечно, хулиганили: брали тебеку (так раньше тыкву называли), внутри все из нее вычищали, вырезали ей глаза, нос и рот, внутри зажигали свечу и ночью ту тебеку к окошку веревкой привязывали, а сами прятались. Стучим в дверь, хозяева выходят – никого нет. Выглянут из окна – а там в тебеке свеча горит!

У меня отец до войны на заводе «Маталлист» работал, и Новый год отмечали прямо на предприятии. Помню, стоит большая елка, вся украшенная игрушками. Папа взял меня на руки и поднес к елочке, а там – стеклянные дирижабли, самолетики, петушки и домики сверкают! Я игрушки разглядываю – любопытно же. Тут к нам мужчина подходит и спрашивает у меня: «Как тебя зовут?» А я ему бойко так отвечаю: «Гражданин Советского Союза!». С тех пор, как по улице шел, все люди смеялись: « Ну, здравствуй, Гражданин Советского Союза!»

Тут к нам присоединилась Александра Николаевна, и вот что она вспомнила:

– Я жила у тетки на улице Ванеева. Она все время елку ставила для нас, малышей. Напротив ее дома жил брат ее мужа с семьей, вот мы все вместе и собирались. Тетка наряжалась для нас: вывернет тулуп наизнанку – и становится вроде как медведем. Она нас ставила у елки, водила с нами хоровод, пела песни, а потом заставляла нас стихи рассказывать. Детей своих у Татьяны Михайловны не было, вот она для нас и старалась. Делала нам небольшие подарочки – покупала конфеты. А Рождество мы все время ждали, ходили по домам колядовать и славить Христа – и дети, и взрослые! Мы, ребятишки, в эти дни катались с гор. На Ванеева овраги большие, вот с них и спускались.

А в войну в Новый год для нас делали елки в детском саду – привозили их из леса. Мы с мамой жили на Молочной ферме в бараке, и мама играла на балалайке. На Рождество мама наряжала меня и мою подружку Лиду, брала балалайку, и мы все комнаты в доме с концертом обходили – плясали да пели. Весело было!

Учитель истории Марина Анатольевна Субботина (сейчас на заслуженном отдыхе) бережно хранит старые фотоальбомы: там, на снимках, она, совсем кроха, – в новогоднем наряде, сшитом мамой. А нынче она решила заняться реставрацией старых игрушек: убирает сколы, закрашивает облупившиеся стекла. Так доктор Айболит снова обрел ноги, а сова – крыло…

Перелистывая старые альбомы, Марина Анатольевна вспоминает:

– Я была очень робким ребенком и хоровод вокруг елки терпеть не могла! А елок было много! Папа был часовым мастером, и елку устраивали от Дома быта. И когда меня туда приводили, я попадала сразу в огромный шумный зал! Это было массовое мероприятие с хороводом, сказочными героями, но уже тогда – в микрофон и с громкими голосами! Я очень робела и долго сидела на стуле – ждала, когда же вручат подарок. А еще елка была в ДК «Теплоход», где всегда устраивался новогодний спектакль. И это было совершенно чудесно! Настоящее волшебство на сцене с подсветкой! У меня замирало сердце, когда на сцену выходили балерины. Струился голубоватый свет, и они танцевали в своих пачках… Все девочки моего поколения мечтали стать балеринами. Меня водили в музыкальный кружок, а мою подружку Людочку отдали в балетную студию. Как же я ей завидовала! Людочке сшили пачку из марли, и через год она танцевала на новогоднем празднике. И в конце этого чудесного спектакля показывали фильм – короткий, не цветной, но тем не менее прекрасный. Заканчивался он тем, что Дед Мороз в санях ехал по зимнему лесу прямо в зал – навстречу зрителям. Открывалась дверь, мы выходили в огромный холл второго этажа, где стояла очень красивая елка, – и начинались массовые мероприятия. А я садилась на стул и ждала, когда мне вручат подарок.

В те годы не было принято дарить к Новому году подарки взрослым, хотя, конечно, были какие-то сюрпризы, сувениры, но все подарки были для детей! Как-то я встретила свою ученицу 1993 года выпуска, и та вздохнула: «Ничем детей не удивишь, не знаю, что и придумать!» А для нас подарок в слюдяном пакете, где обязательно присутствовали вафли, печенье, конфеты «Белочка» и «Мишка на севере», был счастьем! А как нас наряжали! Вот на этом фото я в капроновом платье и самодельном ободке. Как его делали? Обертывали ватой, вату пропитывали очень густым сахарным сиропом и потом еще присыпали сахарным песком, а после еще посыпали блеском. Достать блеск в пакетике было очень сложно, мы за ним гонялись! А на этом фото – я в первом классе. Из ваты сделан кокошник, все на конторском клее и посыпано нарезанным дождиком. Мы считали количество подарков. Их было много, набегало и до десяти! От завода «Теплоход», где работала мама, от папиной работы... Плюс билеты в филармонию или во Дворец спорта, где тоже были подарки.

Вспоминаю одну игру, которую мы устраивали дома. Натягивали нитку через всю комнату, на нее на нитях подвешивали конфеты, пряники, мандарины и не очень приятные сюрпризы, которые лепили из глины и заворачивали конфеткой. Завязывали глаза, брали ножницы и обрезали свой подарок. Удивительное время было!

Людмила Васильевна Фомина долгие годы служила и до сих пор еще служит культуре. И скольких же Снегурочек она сыграла! А ведь когда-то так мечтала лично познакомиться с Дедом Морозом! Людмила Васильевна вспоминает:

– Мое детство пришлось на конец 1950-х – начало 1960-х годов. В то время Рождество было под запретом, а Новый год мы справляли! Дом наш стоял на улице Луначарского – там, где сейчас находится ЦВР «Алиса». И у моих родителей с соседями была негласная договоренность, что каждый год елку делать в семьях по очереди. Один год все ребятишки улицы собирались у нас, другой год – у Решетниковых. А Деда Мороза мы узнавали всегда. Это была женщина, тетя Галя. Костюм для нее шили сами из красного сатина и украшали его ватной опушкой. Время было сложное, красная ткань – и та была в дефиците! Готовили подарки, а в них всегда были грецкие орехи и длинные карамельки-карандаши. Каждый день дети конфеты не ели, поэтому все ждали Нового года, чтобы получить подарок.

Мой папа всегда украшал комнату. Были складные гофрированные шары, флажки, которые он развешивал, сам вырезал снежинки на окна. И обязательно ставили живую елку. И когда появились искусственные, нам очень хотелось именно такую елку приобрести, но она стоила очень дорого. И была такой примитивной – не сравнить с нынешними! Когда мне было лет десять, родители купили мне маленькую искусственную елочку с маленькими игрушками, я ее хранила 30 лет.

А зима в те годы была снежная и морозная. На нашей улице как раз был съезд на берег, и в каждом проулке была своя горка. Мы катались с горок на деревянных санях, которые назывались дровнями. В Новый год нас водили на елки в Дом пионеров и в ДК «Теплоход», где все время ставили спектакль. Дед Мороз выезжал на санях с песней «Расступитеся, метели..», и я уже потом, работая в сфере культуры, познакомилась с этим признанным Дедом Морозом – это был Николай Колмяков. В Доме пионеров, где сейчас находится Сергиевская церковь, все детские представления разворачивались у елки, вокруг которой водила с нами хоровод миниатюрная Снегурочка – Людмила Петровна.

А когда мне было 12 лет, мне впервые дали пригласительный билет в Горький, во Дворец спорта. Тогда предприятиям стали выделять билеты на эти представления. Впечатления были незабываемые. Это и красивое ледовое представление, и большие подарки в красочных коробках, где были батончики, конфеты «Раковая шейка», «Белочка»… Сейчас мандарины считают символом Нового года, а в то время в подарках лежали грецкие орехи и яблоко.

Мы и тогда знали, что после Нового года и Рождества начинаются Святки. Мой папа был гармонист, моя мама и соседи рядились и шли колядовать к друзьям. Нас сажали на санки и так шли этой дружной толпой через всю улицу!

На новогоднем столе всегда были пельмени – лепили их сообща и в больших количествах. Было весело и вкусно!

На календаре стояли последние дни уходящего 1943 года, ознаменовавшегося коренным переломом в Великой Отечественной войне. В столице нашей Родины прозвучал первый праздничный салют по случаю освобождения городов Орел и Белгород. Победные залпы в вечерних сумерках слушала вся страна (и я в том числе!), замирая от радости около тарелок радио.

Линия фронта переместилась далеко на запад. Борские предприятия в эти дни работали уже иначе, чем в начале войны. Некоторые из них приступили к выпуску мирной продукции, не снижая, естественно, объемов выпуска военной. Борчане уверились в скорой и неизбежной победе над врагом, и эту уверенность подкрепляло государство, введя некоторые послабления в быту. Например, разрешалось проводить новогодние елки в общественных местах, возобновлялась работа уцелевших от разрушения храмов…

В такой обстановке для нас, воспитанников Первомайского детского сада № 1 (ул. Ленина, д. 54), была намечена встреча Нового года. Праздник планировался вокруг елки – первой коллективной елки для выпускаемой в годы войны группы. Подготовка к празднику началась вскоре после утренника, посвященного 26-й годовщине Октябрьской революции, и велась по нескольким направлениям (танцы, пение, чтение стихов, физкультурные номера). Деление это было условным только на репетициях, а на празднике каждый призывался участвовать одновременно во всех номерах. Почти все они готовились в виде игры под руководством воспитателей – Елены Федоровны и Зои Ивановны (их фамилии, к сожалению, память не сохранила). Исключение составляли музыкальные номера, готовившиеся под руководством Д.И. Мочалова, единственного на Бору профессионального музыканта – пианиста и баяниста, который, работая совместителем почти во всех детских учреждениях и школах города, появлялся в нашем детсаду два раза в неделю. Дмитрий Иванович работал над обновлением нашего репертуара, который состоял в основном из песен из довоенных кинофильмов и военных песен времен Гражданской войны.

Наконец наступил день знакомства с новогодней елкой. Вечером 30 декабря, выходя из детского сада, мы увидели зеленую красавицу, стоявшую в сугробе у входа в детсад. Утром следующего дня она, одетая в яркий бальный наряд, собранный общими усилиями воспитанников детсада из домашних елочных игрушек, предстала перед детьми. Каждый из нас обходил вокруг елки, чтобы увидеть, где на ветвях висят его игрушки, и показать их своим друзьям. Увидел и я своих золотую рыбку и серебристого петушка из тисненого картона, хранившихся у меня в ящике письменного стола как память о самом раннем детстве и домашней елке.

В назначенное время мы по команде воспитателей встали рядком вдоль стен. Директор детсада Панна Петровна Соловьева поздравила нас с наступающим через несколько часов праздником и предложила хором пригласить Деда Мороза. После этого с лестницы отозвался мужской голос и появился Дед Мороз, с настоящей седеющей бородой, в шапке, покрытой белой марлей, и в белом офицерском полушубке. Его сопровождала Снегурочка в белом платье. По знаку Деда Мороза праздник начался с аккордов музыки к запеву песни из кинофильма «Дети капитана Гранта» 0+: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер», после чего все дети встали вокруг елки и хором исполнили «В лесу родилась елочка» и «Маленькой елочке холодно зимой».

А потом началась концертная программа! Чтецы наперебой спешили удивить Деда Мороза знанием стихов и хорошей дикцией. Одно из стихотворений А. Барто прочитал и я, за что получил высокую оценку. Чтецов сменила группа танцоров-мальчиков, которые под музыку исполнили танец «Яблочко». Я тоже принимал участие в танце вместе с друзьями – Валерой Кузьминым, Аликом Хрусталевым и Валерой Пылаевым. Затем под музыку легендарной песни «Тачанка» мы изобразили сабельную схватку двух всадников, восседавших на двуногих конях. Моим конем был Хрусталев, под Кузьминым – Пылаев. Несколько сумбурной оказалась сценка изгнания «фашистов» из зала с участием девочек.

Заключительным аккордом праздника стало исполнение сводным хором новых военных песен, разученных к празднику. Это были «Есть на севере хороший городок» и «Споемте, друзья». На этом елка закончилась, и мы, довольные, с небольшими, но ценными для нас подарками, разошлись по домам.

Через день утром я пришел в детсад одновременно со своим другом Аликом Хрусталевым. Мы были в полной уверенности, что встретимся с лесной красавицей, поселившейся в детсаду, еще не раз, но нас ожидал нежданный «сюрприз»: ее мы увидели выброшенной комлем вверх на крутой откос за детским садом. Увидев эту картину, мы заревели «белугой» и с рыданиями вошли в знакомую дверь.

Домашних елок не помню, а вот на предприятиях, где работали мои родители, этот праздник справлялся широко.

Первую свою елку я увидела в середине 1950-х в красном уголке завода «Прокатчик». Меня, закутанную в одеяло, папа куда-то долго вез на санках. В большом помещении я не сразу увидела украшенную елку, а только тогда, когда она зажглась. Самую большую радость мне доставляло то, что здесь были папа с мамой, особенно папа, так как он был небольшой охотник ходить в гости, а тут он пришел, смотрел, как я хожу вместе с другими детьми хороводом вокруг елки, улыбался и был очень доволен. Мне хотелось скорее пробежать ту половину хоровода, где из-за елки папу не было видно. Я с нетерпением выглядывала его, державшего на коленях мое пальтишко, шаль и одеяло. Они с мамой сидели рядышком на скамейках, поставленных вдоль стен, вместе с другими родителями.

Подарок мне дали в большом пакете из твердой картонообразной бумаги. Вместе с этим прижатым к груди пакетом меня снова упаковали в одеяло и на санках же привезли домой.

Елки на маминой работе запомнились ярче. Мама работала в ДК «Теплоход», где в день проводилось сразу несколько елок. Такого богатого убранства я больше нигде не видела: каждый метр площади был украшен домиком, елочкой, какой-нибудь зверушкой, сказочным персонажем, все было в огнях, гирляндах, под потолком вертелся шар, обклеенный зеркальными осколками, а направленный на него прожектор делал мир вокруг сказочным от солнечных зайчиков. Но самое большое впечатление на меня произвела горка. Она начиналась с перил между вторым и третьим этажами и заканчивалась на втором этаже, то есть высотой она была метра три, а длиной – метров 6–7. Чем был натерт линолеум, покрывавший горку, я не знаю, но покрытие было очень скользким. И дети, и взрослые катались с этой горки с большим азартом, и у подножья ее всегда была куча-мала. Очередь из желающих прокатиться не кончалась!

Школьная елка мне запомнилась не столько праздником, сколько приготовлением к нему. Мама была в родительском комитете, поэтому занималась обеспечением детей подарками. Мама моей одноклассницы и соседки Нади Самыгиной – тетя Катя – помогала ей в этом. Они шли в магазин и покупали 26 яблок, 26 мандаринов, 26 конфет «Мишка на севере» и так далее – по количеству учеников нашего класса. За 2–3 дня до елки в избе Самыгиных на полу мы вчетвером (мы с Катей и наши мамы) раскладывали все это богатство по кулечкам. Наши святые мамы делили подарки так: если яблоко было помятым, то шло в кулечек Нади или мой, если мандаринчик был поменьше других, он тоже доставался мне или Наде. И нам это казалось естественным.

Мамы же нам шили костюмы. Самый распространенный – костюм Снежинки. Покупался многометровый кусок марли (одних юбок было штук пять), крахмалился, украшался бусинами и дождем, узоры на кокошнике вышивались по рисунку, рожденному своей фантазией. И… краше нас не не было в целом свете!

Сейчас можно купить любой костюм и любой новогодний подарок в стандартной упаковке. Но сегодня его купили, а завтра о нем забыли. А я до сих пор помню узор на моем кокошнике…

Мне еще не было пяти лет, когда закончилась война. День Победы я помню, потому что в Горьком был первый салют. А вот елок в те годы не помню. Ни в садике, ни в начальной школе. Наверное, их просто не было. Это были тяжелые послевоенные годы. Разве мы, полуголодные, лишенные многих детских развлечений, игрушек, могли бы забыть этот радостный, волнующий праздник? Ведь я помню, как в конце октября 1948 г. меня принимали в пионеры, как я на улице ходила нараспашку, чтобы все видели мой галстук.

А вот несколько домашних елок помню. Одну из них организовала моя мама. Игрушки были самодельные: фонарики, серпантин. А как пахло елкой! В гостях у меня были двоюродные сестры, подружки. Мы с мамой водили хоровод вокруг елки и пели песни про елочку. Было весело! А потом все получили подарки в бумажных пакетах. В них были ароматные прянички, пончики домашней выпечки и первые послевоенные конфеты – «подушечки» и «шарики». Мы были счастливы!