Мы как-то привыкли, что афганская война в основном связана с мужской темой в ней. О пребывании женщин в составе ограниченного контингента советских войск известно крайне мало. Но они там были. Женщины-военнослужащие и гражданские служащие наравне с мужчинами переносили все тяготы нелегкой военной жизни.

Военнослужащих женщин направляли в Афганистан в качестве врачей и медсестер, шифровальщиц и связисток, переводчиц и сотрудниц баз материально-технического обеспечения. Гражданские служащие работали в военторгах, прачечных, столовых, библиотеках...

Думала ли молодой педагог музыкального училища, борчанка Наталья Владимировна Строева, что окажется под обстрелами в Афганистане? Конечно, нет. Три года она отработала по специальности, но развод с мужем стал тем потрясением, которое заставило резко изменить прежнюю жизнь. И пошла молодая женщина служить в военную часть на партучет. Ничего не зная ни о военной жизни, ни об учете.

- У меня учился сын начальника политотдела, и его отец частенько видел мои записи в дневнике мальчика, - рассказывает Наталья.- Подходит он как-то ко мне и говорит: « Почерк у вас очень хороший, а нам в часть нужен человек с хорошим почерком на учет документов. Пойдете?». Ну я и пошла — на учет партийных и комсомольских документов в полк около Дивеево. А у меня в глазах одни ноты были, не понимала даже, что такое «входящие и исходящие документы». Но ничего, втянулась, еще и быстро печатать на машинке научилась.

В части служили ребята, уже побывавшие в Афганистане. Наталью поразили их рассказы о далекой жаркой стране, в которой люди становятся совершенно другими.

- Любопытно стало, что это за люди такие, стрессоустойчивые, у которых взаимовыручка на первом месте? Что за страна такая — Афганистан? Заинтригованная, я подала просьбу на «Выполнение интернационального долга». И уже вскоре летела в Ташкент.

В самолете, по пути в Кабул, Наталья разговорилась с летчиками. Они и порекомендовали ее в политотдел части при аэродроме. Перед начальником политотдела вновь прибывшая выложила все, что привезла с собой для работы: кипу документов, спецчернила, спецперья, спецмастику... Такой серьезный подход к делу не мог не покорить, и Наталья стала служить в полку аэродрома.

Полк оказался очень большим. Это был мини-город со всей инфраструктурой: несколько бань, огромные столовые (с родными советскими продуктами проблем вообще не было), большой книжный магазин и так далее. Молодежи было очень много, работы по документообороту и секретной переписке тоже предостаточно, так что скучать не приходилось. Сам Кабул находился недалеко от аэродрома, но самостоятельный выход в город советским служащим был запрещен.

- Я была в городе пару раз — со своим начальником политотдела и афганским военным. Все равно страшновато. Город грязный, нищий, оборванные дети... Средние века, в общем. Но к русским население относилось нормально. Мы же им гуманитарную помощь оказывали, продукты раздавали.

Но самым страшным для Натальи стал первый день пребывания на аэродроме. Прямо на ее глазах взорвался самолет. Погибло много людей. Страшный пожар, крики... Это моджахеды с гор выпустили заряд из «Стингера».

-Аэродром находился в горном кольце, поэтому вовремя обнаружить и обезвредить всех «духов» было нереально. Обстрелы велись периодически. Однажды после одного из них, который длился 6 часов, мы с одной женщиной договорились с эскаваторщиком и вырыли уму, вроде землянки. Летчики сделали нам настил. В этой землянке мы и прятались... Все мы там под одними пулями жили. Помню, как огромный осколок прилетел на крыльцо нашего вагончика... Да много чего было. И смертей много было...

Это было ужасно. Но я почему-то уверен, что Наталья Строева не жалеет, что подписалась на афганскую «командировку».

- Я хотела почувствовать эту атмосферу, и я ее почувствовала. Там все было очень концентрированно и ускоренно. Все были как на ладони. Если человек был никчемный, то это сразу всплывало. Но мне в жизни всегда везло на хороших людей, а таких там было большинство. Я поняла цену дружбы, взаимовыручки. Поумнела за эти полтора года. Думаю, стала лучше разбираться в людях, расставила приоритеты, отмела все наносное.

Эвакуировали часть Натальи в феврале 1989 года, во время нашего окончательного ухода из Афгана. Перестроечные ветра посеяли хаос и здесь. Вывод проходил спешно и часто непродуманно. Про Наталью с коллегами чуть не забыли.

- В последний день вывода мы в вагончике ночевали. Просыпаемся и видим, что из соседней двери вагончика какие-то афганцы выходят . Внутри все сжалось и похолодело. Все, думаем, в плен попадем. Но слава богу, оказалось, что это мирные жители. Не терпелось им освоить наши постройки... Еле-еле запихнули нас в почтовый самолет. Места мне не хватило, и я весь путь просидела на коленях у радиста. А перед отлетом у нас пропали документы, кто -то украл. Тем не менее, мы были несказанно рады выводу, рады, что наши ребята больше не будут погибать...

Приехала Наталья на Бор, как «с неба сваленная», по ее признанию. Долго не могла понять, о чем люди здесь разговаривают: какие то сплетни, пересуды, как-то все мелочно. Месяцев пять привыкала. Устроилась горничной в гостиницу Стекольного завода (тогда, как и сейчас, было трудно найти работу), потом там же много лет проработала администратором. Сейчас трудится на вахте «Стеклоавтоматики». Крутится как белка в колесе — от внучки до работы и наоборот. Вот такая судьба. Кому-то она покажется трудной, но только не Наталье Владимировне. Она улыбчива, спокойна, дружелюбна. Чего и всем нам желает.