Удивительные находки зачастую появляются именно тогда, когда этого ожидаешь меньше всего. Они как будто ждут своего часа. Именно такой находкой стала тетрадка с текстом воспоминаний Федора Ивановича Чанышева «От затона Сопчино к современному судоремонтному и судостроительному заводу имени 40-й годовщины Октября». Она попала мне в руки в 2020 г. благодаря Вере Петровне Зуевой, которая решила передать в музей пос. Октябрьского документы своего отца, Петра Александровича Сорокина, бывшего секретаря партбюро завода. Среди них и оказались воспоминания Федора Ивановича.

На первой странице тетради с печатным текстом есть дарственная надпись, сделанная от руки, с подписью, датой дарения и адресом места жительства: «Комсомольцам завода имени 40-й годовщины Октября от старожила затона Сопчино Чанышева. Заволжье, 1958 г. 2 декабря. Чанышев Федор Иванович. Городец 2 Горьковской области». Последняя страница воспоминаний заканчивается пояснением с датой написания текста: «Писал по памяти старожил затона Сопчино – завода имени 40-й годовщины Октября Чанышев (65 лет). 1954 г. декабрь».

Для жителей пос. Октябрьского подарок тетради Ф. И. Чанышева с рассказом о жизни затона оказался неординарным событием: она позволила совершить путешествие в прошлое и увидеть наш поселок начала XX в. глазами непосредственного участника описанных событий. Воспоминания достаточно подробно охватывают период 1917–1921 гг., также упоминаются некоторые события, происходившие вплоть до начала 1930-х гг. Рассказ интересен еще и потому, что судоремонтный и судостроительный завод им. 40-й годовщины Октября (ССРЗ), такой, каким он был в ХХ в., сам стал историей. Эти рассказы были использованы во втором издании книги «Октябрьский. Прошлое и настоящее». Давайте почитаем некоторые колоритные описания жизни поселка (с небольшими правками по орфографии и пунктуации).

«Судоремонтный завод им. 40-й годовщины Октября назывался Сопчинским затоном, от слова «сопка», и правильно. Посмотришь на него издалека – он возвышается над окружающей местностью: с Волги его видно еще от Кстова, а со стороны Заволжья – от деревень, за 7–10 километров, а особенно выделяется его водонапорная башня. Постройки его были расположены на «старой горе», как ее стали называть, когда постройки были перенесены на новую гору, за речку Мартыниху, или, как ее тогда в шутку называли, «Ефрат». На берегу его стояла чайная, харчевня, на этом месте, где сейчас караванка, под шуточным названием «Порт-Артур».

А вот о таких леденящих кровь фактах прошлого многие и не знали: «От старой горы до самого города Бор (тогда села) был сплошной сосновый лес, даже были нападения грабителей. Убивали и бросали трупы в большой цементный колодец, стоявший на раздорожице – спуске на Волгу у Моховых гор, и тут стояла часовенка. Часто пропавшего человека искали и находили в этом колодце. Раз была ограблена почта. И два почтальона, и ямщик, и лошади с санями найдены были там, в этом колодце. Теперь этот колодец засыпан. Потом весь этот лес вырубили».

События, происходившие на предприятии в первые послереволюционные месяцы, описаны очень подробно: «И вот 8 февраля 1918 г. был издан декрет Совнаркома о национализации. Из Н. Новгорода приехал бухгалтер конторы Зарубина Шарапов Иван Алексеевич, привез газету, где были напечатаны декрет о национализации флота, и готовый список кандидатов комиссии по управлению пароходством… Общее собрание зарубинских служащих отвергло список, выставленный Шараповым, и выдвинуло рабочих… Мыльникова и Чанышева не выдвинули в «тройку», так как они были нужны в затоне для работы среди масс… Щербин был выбран «деловым распределителем», помощником его – Мыльников, он же председатель тройки, Чанышев – по продовольствию, его в шутку называли «продкомом».

«Для охраны судов была организована дружина… По 10 человек (враз) охраняли около судов и в мастерской, стоя по 4 часа, и ходили патрулями, вооруженные берданками».

Появление школы в затоне стало важным событием для его жителей: «Устроить школу в затоне появилась потребность в зиму 1919 г. Школьников было 25… Я в этот год опять был членом затонского комитета и был выбран зав. культурным просвещением. Я добился в Нижегородском райкомводе, согласно декрету «Ликвидация неграмотности», с освобождением от обязанностей помощника капитана… заведовать ликвидацией неграмотности. Помог мне организовать школу член затонского комитета Ланде Христиан Юльевич, рядом с мастерской, через стенку, в доме Капранова (капитана буксирного парохода)… Дом был в 11 окон по фасаду, с капитальной стеной в средине, наверху доживал бывший торговец Рябунин, снимал мезонин, занимался спекуляцией… В другой, свободной половине была большая комната, пригодная для классной комнаты, а рядом, через дощатую перегородку, маленькая комнатка с кухней, что пригодилась для квартиры учителя… В учительницы я предложил свою жену, которая работала уже с 1913 г. в деревне Вернягово. Парты нашлись на складе, и их отремонтировали родители учеников, а также сделали и классную доску. Учебники и тетрадки дал райкомвод, а также и ручки, и перья, и карандаши. Взамен я отвез два воза дров, т. к. там сидели не топя… Учение, хотя началось с опозданием на месяц, 1 ноября, шло хорошо… Я тогда был назначен зав. курсами неграмотных и малограмотных, причем я занимался с малограмотными, с неграмотными – жена. Всего было 50 человек. Весной был выпуск малограмотных в присутствии представителей от райкомвода… На зиму 1921 г. я уехал в г. Елатьму, на родину. Школу перевели в один из домов, и учительницей была Кучина Мария Николаевна…».

Культурная жизнь в поселке тоже оживилась: «Клуб начался постройкой в 1919 г. осенью, и к новому 1920 г. он начал работать, заведование его было поручено зав. культводу Чанышеву. Крыши не было, над плоским потолком покрыли непромокаемый брезент, и артисты-любители счищали снег по мере накопления. Помещение было разделено на два… Зрительный зал был небольшой, на 200 мест. …В задней части, за капитальной стеной, помещались затонком, комитет ВЛКСМ и библиотека с читальней. Декорации на полотне дал Нижегородский райкомвод, когда это требовалось, делали сами артисты. Например, заборы из теса, горбылей… Мебель для обстановки, смотря по пьесе, бралась с парохода… Ставились пьесы в большинстве Островского. Очень хорошо проходили детские спектакли… Костюмы для артистов доставали в ближайших деревнях – сюртуки, кафтаны, старинные женские платья и шелковые платки, которые сильно пахли нафталином от долгого лежания в крестьянских сундуках».

В 1920 г. в затоне открылись амбулатория и больница на 6 коек: «Амбулатория помещалась долгое время в маленьком двухкомнатном домике (где сейчас партком). В одной комнате был кабинет врача, в другой – перевязочная и аптека. Стационар был в одном трехкомнатном домике, двухэтажном, внизу была палата, вверху – квартира фельдшера Новикова Ивана Васильевича… Первым врачом был Дорожнов Павел Михайлович – молодой, только что окончил институт, регистратором и помощником фельдшера был двоюродный брат Новикова, Андрей Иванович…»

Ну и, конечно, строительство завода, оно описано подробно и эмоционально: «В 1925 г. затон Сопчино приступил к постройке цехов. Их сейчас в затоне имени 40-й годовщины Октября более 20 штук. В 1928 г. завод перешел на капитальный ремонт судов… Кроме капитального ремонта, завод уже с 1930 г. стал выпускать суда своей постройки… О такой работе Сопчинский затон, бывало, до национализации не мог даже и мечтать. Достаточно сказать, что до национализации рабочих было только около 250 человек, а теперь их более 3 тысяч».

«К мощности завода имени 40-й годовщины Октября надо добавить: недавно на «старой горе» введен в действие слип для подъема судов на берег, а в недалеком прошлом суда поднимали по склизам, для чего требовалось много бревен и 20 воротов, которые вращали до 400 человек рабочих. Работа в цехах прекращалась, даже выходили на аврал и конторские служащие, на подмогу и для соблюдения такта играл духовой оркестр. Так поднимали п/х «Ленинград» и п/х «Рабочий», и на подъем 30 метров от воды по берегу по наклонной плоскости тратили целый день…»

* * *

Благодаря воспоминаниям старожила затона Сопчино стали известны новые факты по истории нашей малой родины. Упоминание Елатьмы и Заволжья в рассказах Ф. И. Чанышева стали толчком к дальнейшим поискам фактов его биографии. Но об этом – другой рассказ.