О ЛЮДЯХ

Простая история простого ликвидатора

Тяжелая тема. Тяжело писать, тяжело видеть страдания выживших «чернобыльцев». Но о таких людях надо писать. Герои поневоле (как правило, согласия у них никто не спрашивал), они первыми приняли на себя удар невидимого зла.

26 апреля взорвалась Чернобыльская АЭС. Сотни борчан поехали ликвидировать последствия взрыва. Среди них – простой парень с непростой судьбой Петр Николаевич Климов.
Обычная биография
Петр Николаевич Климов родился в 1954 году в Сумской области. Его мама – борчанка, поэтому в 1962 году Климовы переехали на Бор. У Пети оказался хороший слух, в школе он играл в оркестре. Хотел даже выучиться на военного дирижера в Горьковском музыкальном училище, но так сложилось, что устроился токарем на Борский ремонтно-механический завод, благо, руки были золотые. Выучился на водителя. Призвался в Кантемировскую танковую дивизию, и надо же было ему так «повезти» – попал в горячую точку, в Сирию. Тогда, в 1973 году, там тоже шалили американцы, ведя опосредованную войну с СССР.
Петр инструктировал сирийских водителей БТРов. Прослужил недолго – на своей КШМ (командно-штабной машине) подорвался на мине. Очнулся через четыре дня уже в России. Врачи сказали – «родился в рубашке».
После госпиталя работал водителем на борских предприятиях. Во время работы обучился на оператора компрессора в Тресте № 11 (сейчас это «Декор»). Это и сыграло роковую роль (хотя, что мы знаем о роке, о судьбе? Случайности не случайны, как говорят философы) – по штатному расписанию ГО для комплектации батальона в Чернобыль был нужен именно компрессорщик.
– Когда пришли из военкомата, я не был удивлен, – вспоминает Петр Николаевич. – Еще в конце апреля меня попросили сообщать, если я буду уезжать из города. Информация об аварии уже была, многие на Бору были в курсе. К предстоящей поездке я отнесся спокойно. Мы же резервисты, а тут практически военное положение – надо так надо. Как жена отнеслась и дети? Дети нормально, а жена... Сразу после Чернобыля мы разошлись, больше ничего о ней говорить не хочется...
Если не мы, то кто же?
Посадили будущих ликвидаторов на поезд, повезли на станцию Бородянка, уже оттуда – прямо на Чернобыльскую АЭС. Лагерь ликвидаторов разбили в 30 км от АЭС. 18 мая Петр с командой начал работы по дезактивации. В основном работа заключалась в том, что он вместе с сотнями других драил швабрами коридоры 3-го энергоблока. Того, что непосредственно примыкал к взорвавшемуся четвертому. Компрессор, к которому Петр и был приписан, ему пришлось заводить всего пару раз.
– Первое время было очень неприятное ощущение, – продолжил Петр Николаевич. – Кого-то сразу вырвало. Появился кашель. Как нам объяснили, это стронций. Посмотрел я на все это и сказал, усмехнувшись: «Ну, все, хана нам». Сначала не отрывались от дозиметров, потом махнули рукой. Привыкли. Веселила красная заградительная лента около 4-го энергоблока – типа за нее заходить нельзя. Как будто вне ленточки был курорт. Вспоминается забавный журналист из «Таймс». Спрашивает нас через переводчика: «Вот вы здесь находитесь, а понимаете ли, что очень велика после этого вероятность заболеть раком?» А мы ему: «А сам-то не боишься? Сколько дней здесь уже торчишь?».
Защита у ликвидаторов была только одна – респираторы«Лепесток», да и то их на всех не хватало. Они едва спасали только от пыли, с которой тщательно боролись – поливали обочины дорог латексом. Была и неразбериха, и головотяпство. Так, машины, попавшие под заражение, один начальник приказал использовать повторно после помывки струей раствора, в то время как существовал другой приказ – об утилизации такого транспорта.
Был еще зампотыла, который заставлял собирать окурки. Такая работа ради работы. С этого зампотыла потом перед всей строем сорвали погоны – выгнали и разжаловали.
– В целом же более-менее организовали процесс, – вспоминает ликвидатор. – Кормили, например, великолепно, дезактивация персонала была устроена четко. Была «грязная» и чистая раздевалка. В камере дезактивации поливали сначала холодной водой (чтобы поры не расширялись), а потом температуру струи постепенно увеличивали. Из вертолетов периодически поливали блоки какой-то коричневой бурдой.
Так проработал Петр два месяца. За это время, конечно, слышал несколько версий о причине аварии от самих работников станции. Согласно одной из них, была неграмотно составлена программа по выводу реактора из эксперимента – нельзя было сразу его глушить, надо было дать ему разогнаться, а потом плавно снижать нагрузку. В общем, ошибки ли это были, недоработанные инструкции, теракт или несовершенство конструкции АЭС – знают только избранные. Ликвидаторы же просто добросовестно делали свою работу, понимая, что за них никто другой ее не сделает.
Ловите каждый миг
Вернулся Петр Николаевич домой уже с основательно подорванным здоровьем. Врачи поставили диагноз – ОЛБ (острая лучевая болезнь). Несмотря на это, проработал Петр Климов на заводе еще четыре года. Каждые два месяца – плановое обследование, капельницы, гора таблеток и прочие прелести. Потом стали закручивать гайки в плане медобслуживания чернобыльцев.
– Что сейчас можно сделать за 10 дней в госпитале? Это смешно. Раньше за это время только обследование делали, – грустно усмехается Петр Николаевич. – Впрочем, не буду утомлять всеми моими горестями. Что-то не болит хотя бы 10 минут – и счастье, и то хорошо. Иммунитет у меня хороший, проживу еще долго. Хочется только, чтобы нашим женам, когда мы уйдем, достались от государства нормальные выплаты – в Думе есть адекватные предложения по этому поводу, но что-то пока никак не примут.
Пусть у читателя не создается впечатление, что жизнь у Петра Николаевича – это ад. После разговора с ним ощущения только светлые, потому что он – явный оптимист. Я бы даже сказал, балагур. Как он говорит, обид у него нет, «такая судьба, надо жить дальше». Он увлечен компьютером, бродит по интернету часами, в основном, по техническим и политическим сайтам. Скоро купит себе ортезы (протезы для голеностопных суставов), чтобы выходить на улицу. Вовсю ездит на автомобиле, в 2013 году даже ездил на нем на Украину к другу детства. Обожает своих детей, внуков, свою вторую жену. Желает читателем слушаться врачей («не послушался недавно – коленка надорвалась») и не сетовать на жизнь, а радоваться каждому ее мигу.
Антон Дерябин

Лента новостей