В народе говорят, что добрым людям Гос­подь век продлевает – за каждый хороший поступок добавляет денечки. Правда это или нет, кто знает? Однако долгожителей среди участников Великой Отечественной войны и тружеников тыла немало. Много бед и испытаний выпало на долю этих людей, потому и закалка у них железная.

Труженице тыла Марии Макаровне Чегодаевой 12 мая этого года исполнилось уже 104 года, а память у нее крепкая, детальная – в этом я убедилась, отправившись к ней в гости.

– Я в большой семье родилась! – начала свою историю Мария Макаровна, уютно устроившись на своем любимом кресле.  – Самой старшей была. У меня три брата и сестренка, я для них – нянька и воспитатель. Какие игры у нас были? Бегали босиком по лужайке, в лапту играли. Кукол не было, так мы делали их из тряпок, а лопухи для них платьями были. Рядом с домом речка текла глубокая. Бывало, подружки прибегут, кричат: «Маня, пошли купаться!» А мама мне велела грядки прополоть, так мне подружки с грядками помогут, и тогда мы идем на речку. Мои братья с сестрой гуськом плетутся за мной вслед – слушались меня! А мать с отцом в то время работали далеко, на колхозном поле. Но когда мама возвращалась с работы, я всегда с ней была – все примечала, поглядывала, так и научилась и корову доить, и готовить.

Мария Макаровна рассказывает увлеченно, чувствуется, что ей приятно вновь вернуться в своих воспоминаниях в то далекое детство, хоть и не было оно таким уж радужным:

– В русской печи мать хлеб пекла. Пойдем в лес через речку по мосточку, нарвем желудей, листьев, мама все это порубит, кипятком обдаст, мукой чуть посыплет – и печет из этого хлеб. Вот так и жили…

Однажды приехала за Марусей тетя Груша из Горького. Сын у нее родился, а водиться с ним некому. Вот и отправила мама Марусю к тетке – то ли нянькой, то ли племянницей. Груша-то работала официанткой в столовой на заводе, где делали самолеты, здесь и устроила Марусю в пятый класс. Кормила Груша летчиков и заводское начальство. По столовой с подносом, полным блюд, ходила павой! Маруся любовалась ее талантом и тогда тоже мечтала стать официанткой…

– Однажды сижу, учебники разложила в раздевалке, уроки делаю,  – вспоминает Мария Макаровна. – Входят летчики. Один, плотный такой, коренастый, и говорит: «Ой, кто у нас в гостях-то! Племяшка пришла! Пошли в зал!» Взял мои тетради, ведет в столовую и сажает за стол: «Вот, племяшка, теперь это будет твое место!» Тетка моя, было, возмутилась: «Ну, что Вы, Валерий Павлович!» А тот ей: «У нас нищих нет, чтоб в раздевалке уроки учить!» Уже потом я узнала, что это был сам легендарный летчик Чкалов!

А в 1935 году Мария вернулась к матери и стала работать в колхозе «Новая жизнь». Поставили ее в садовую бригаду, где располагался «князев сад» – глазом не окинешь! Выращивали здесь яблоки. Собирали, укладывали и отправляли их по всей стране. А когда начинали рожь косить, молодежь посылали на молотьбу, как тогда говорили, «на прорыв». Маня разрезала снопы и на молотильном барабане стояла. Это такое широкое колесо, которое мнет и ворошит колосья, чтобы отделилось зерно. Девчонкой она активной была. Подруги ей сноп подадут и дремлют. А она кричит им: «Давай! Давай!» Полтора года так и работала…

– А тут приезжает за мной мамина сестра из Горького. Сшили мне два платья, обрядили в дядину коричневую гимнастерку – и вперед! Устрои­ла она меня на Горьковскую швейную фабрику № 6, – вспоминает Мария Макаровна. – Шила я сначала рукавицы.

А как исполнилось Мане 18 лет, ей поручили шить костюмы для моряков. Комсомолка, активистка, спортсменка да еще и стахановка! Каждый выходной Марусе Мишиной давали путевку в дом отдыха на Моховых горах. План она перевыполняла и даже была «запасницей» – так называли тех, кто исправлял бракованные изделия.

– Вот в очередной раз дали мне путевку. Помню: прыгаю на батуте, взлетаю вверх, солнцем и небом любуюсь, мечтаю, как дальше моя жизнь сложится... Позвали всех на полдник, только мы сели за стол – слышим объявление по радио, что началась война. Все побросали и ринулись на «финляндчик», а я домой побежала к родителям, которые уже в те годы на Стекольном жили. Сидим мы около радио и плачем. Сначала на войну брата Петра забрали, потом отца. Вернулась я в общежитие и продолжила трудиться на фабрике, где мы уже шили палатки и противогазы – все для фронтовых нужд. А в начале 1943 года меня мобилизовали в 367-й отдельный городской батальон, где я стала рядовой медико-санитарной роты. Мы разгружали вагоны с ранеными, помогали развозить их по госпиталям, снимать швы и накладывать повязки,  – вспоминает Мария Макаровна.  – Только выгрузим раненых, сядем, не успеем кусок хлеба в рот взять, как командир кричит: «По машинам!». Мы мчимся с носилками, уезжаем в Канавино, на Сортировку. Вот иду я по вагонам военного состава, слышу тихий плач: «Сестрица, помоги!..». Спускается раненый боец. Я правой рукой ноги его поддерживаю, а левой обе руки схватила – тяжелый! Из вагона его вытащила, на носилки положила, а он пить просит. Я мчусь горячую воду искать на вокзал, напоила – и бегу в другой вагон. Такими были наши армейские будни…

Помнит Мария Макаровна и тот светлый для всех день, когда объявили Победу.

– Послали нас в Канавино в наряд, за мост, где рядом военные склады располагались. Мы только сменились и пошли отдыхать, вдруг началась страшная стрельба! Думаем, наверное, склады подорвали! Выбегаем, а нам кричат: «Вой­на кончилась!» Прибегаем мы в Ярмарочный дом, где тогда наш главный штаб был. Честь отдаем офицеру, а он говорит: «Вольно! Война кончилась!» Выбегаем мы прочь радостные и кричим: «Победа! Победа!» Сзади нас схватили две гражданские женщины и обнимают: «Девчонки, спасибо вам! Идемте к нам, у нас самогоночка есть!» Мы отвечаем: «В следующий раз!» – и быстрее домой, – улыбаясь, вспоминает труженица тыла.

В 1945 году после демобилизации Мария Макаровна Мишина переехала на Бор к родителям. Трудилась портнихой индивидуального пошива на фабрике «Артель им. Кирова» в городе Горьком. Через два года вышла замуж за своего соседа Виктора Ивановича Чегодаева, инвалида Великой Отечественной войны. Он служил в разведроте, которая воевала на Первом Белорусском фронте, был награжден орденом Красной Звезды.

А вот у Марии Макаровны фронтовых наград нет, только юбилейные медали, да и статуса ветерана войны она не получила. Так сложились обстоятельства, что не сохранился архив с документами. Но человеческая память осталась. И в юбилейный, 1975-й год всех однополчан собрал на встречу генерал.

– Стою я у памятника Чкалову, кручу-верчу головой: сколько лет-то уже прошло, все мы изменились, постарели – разве узнаем друг друга?! Первой меня заметила старшина, потом и другие подошли. Уехали мы в тот день к ней на Мызу и до вечера просидели, все вспоминали пережитое, – рассказывает моя героиня.

– В чем секрет моего долголетия? Да я и сама не знаю,  – говорит Мария Чегодаева.  – Жизнь я прожила нелегкую, достатка особого никогда не было. Подарила мне сестра мужа перстенек золотой перед нашей свадьбой. Так его потом свекровь моя, с которой мы очень хорошо ладили, на котелок с супом поменяла – вот как мы тогда жили! И иконочки она мне свои старинные оставила. В Бога я всегда верила и крестик носила. С мужем хотела венчаться, так он не захотел, вот об этом сожалею. У меня трое детей. Все, как и мы с супругом, стеклозаводцы. Четверо внуков, девять правнуков и пока что одна праправнучка.  Все мы живем дружно, нет и не было у нас в семье никаких распрей, – говорит долгожительница. – Хочу, чтобы и впредь так было. Это мой им наказ! Да и всем живущим на земле хочу пожелать того же: живите дружно, идите к людям с миром в душе, помогайте друг другу, тогда Господь вам лета и прибавит!