Канны, Берлин, Венеция, Рим, Москва… Нижегородский фотограф Денис Макаренко двадцать лет снимает мировых звезд на международных кинофестивалях. В его коллекции тысячи автографов знаменитостей. А еще он водит экскурсии по борским местам! Мы встретились с Денисом, чтобы поговорить о фотографии в его жизни.

– Денис, 21 раз Вы снимали Каннский фестиваль, и 20 из них – в качестве аккредитованного фотографа. Но всегда интересен старт. Как это было?

– В 1999 году, когда не было никакого интернета и на Каннский фестиваль российские корреспонденты практически не ездили, я через турфирму купил путевку. Мне оформили билеты, заказали отель в Ницце, недалеко от вокзала (в Каннах снять номер было нереально), и я поехал. Я не знал ни про аккредитацию, ни про расписание показов. Уже на месте покупал газеты и в них искал информацию, вдобавок обзавелся знакомыми, ловил звезд у отелей, придумал, как через парковку проникать в фестивальное пространство, где я смешивался с толпой. Кроме того, раз в два дня можно было официально пройти на фестивальные показы по разовому пропуску. Так было до теракта 11 сентября 2001 года, когда еще не было рамок, металлоискателей и усиленной охраны.

– Фотографии Вашего авторства печатались во многих известных журналах и газетах с мировым именем: «National Geographic» 6+, «The Hollywood Reporter» 12+ и многих других. Есть Ваши фото и в личных коллекциях Джины Лолобриджиды, Макса фон Сюдова, Сильвии Кристель. Как думаете, в чем секрет Вашего успеха?

– Я управляю светом, как дирижер оркестром, причем светом чужим. Сначала я снимал как все. Нацеливал вспышку и щелкал самые интересные моменты. А потом подумал: «На красной дорожке 200 фотографов. Я должен от них чем-то отличаться». И я снял вспышку, стал ловить красивый свет, управлять светом от вспышек других фотоаппаратов. Я открыл эту фишку для себя на Берлинском фестивале. Я знаю, как повернуть фотоаппарат, как его настроить и когда нажать на кнопку. Знаю, что сейчас у меня появилось много подражателей.

– Но любовь к фотографии пришла из любви к кино?

– Да, все началось с журналов про кино. Я с третьего класса покупал фотографии артистов – цветные и черно-белые. Стоили они тогда 6–8 копеек. Журналы – польские, гэдээровские, венгерские, чешские. Я открывал для себя таких актеров, фильмы с которыми у нас в кинотеатрах не шли – не проходили по идеологическим причинам. В СССР знали максимум 50 известных актеров, таких как Бельмондо, Делон, Денев, Тейлор. А в журналах были заметки и портреты и других актеров. И этот мир меня манил. И сейчас, когда снимаю актеров, у меня в первую очередь выстраиваются в голове кадры из фильмов с ними. Я снимаю Де Ниро – и вижу его в фильме «Однажды в Америке» 16+, помню, что и как он там делал, и стараюсь схватить именно эти моменты, которые мне запомнились с детства.

И силу света я понял именно благодаря кино. У нас же была очень сильная школа операторского искусства. Я изучал фильмы Калатозова, Кончаловского, Тарковского, подмечал, как свет может подчеркнуть, например, страх. Фильмы могли быть молчаливые, но свет давал очень много додумок, и я на это всегда обращал очень большое внимание.

Я безумно любил и люблю кино, свет и хороших актеров. В 1983 г. я получил первый автограф от Маргариты Тереховой. Она приезжала тогда в кинотеатр «Спутник». Сейчас у меня, пожалуй, самая большая в России коллекция автографов актеров со всего мира.

– В 1995 году мир отмечал столетие кино. И Франция, как родина кинематографа, принимала синефилов из разных стран в своем летнем лагере в пригороде Парижа, Марли-ле-Руа. Вы были одним из них. Как так вышло?

– Я тогда работал методистом в кинотеатре «Рекорд», а в институте иностранных языков находился Французский культурный центр. И студенты института приходили ко мне на выставки французского кино, которые я делал. Директор этого центра и предложил мне поехать на два месяца в этот летний лагерь. Там были разные секции, я выбрал фотографию. По вечерам мы смотрели фильмы про фотографов, обсуждали операторскую работу. Нам раздали фотоаппараты и бесплатные проездные до Парижа. У нас было много практики. Нам даже стипендию платили. А в конце выдали дипломы.

– Актер в кино и в объективе фотоаппарата – это разные люди?

– Конечно! В кино за актером не видно человека: он входит в образ, играет роль. А когда ты его фотографируешь, общаешься с ним на короткой ноге или берешь автограф, слушаешь интервью, наблюдаешь за его реакцией – это совершенно другой человек. Вот Анжелина Джоли. В кино она – Лара Крофт, вся в латексе – куда деваться! А в жизни она простая. В Каннах, будучи в положении, пошла в толпу раздавать людям автографы. Я подумал: «Боже! Это же может быть опасно!» Но она вот так себя повела.

– Часто фотографы выступают в каком-то одном амплуа, снимают только репортажи или только пейзажи. Вы же с одинаковой страстью снимаете и людей, и город, и цветы. К 800-летию Нижнего Новгорода откроется Ваша персональная выставка, нижегородцы и гости города смогут увидеть столицу Приволжья Вашими глазами, с необычных ракурсов и в новом свете. И опять умение видеть свет Вам помогает?

– Я много лет снимал портреты актеров и не снимал пейзажи. И более того, когда я приезжал в большой город (в России или за границей), я всегда удивлялся: зачем люди это снимают? Есть прекрасные открытки и книги, купите – и увидите город как на ладони. Мне казалось, что лучше, чем на открытках, снять нельзя. А когда я сам стал этим заниматься, я пересмотрел эти открытки и книги – и понял: они все одинаковые, в них нет изюма. Я стал смотреть на город другими глазами. Я изучил свет в каждое время года. Я изучил свет в грозу, туман, изморось. Я жду этих моментов, когда город можно сфотографировать иначе. Я знаю, как в какое время года работает солнце. Знаю, в каком месте сегодня можно снять тени, а через две недели их уже там не будет.

В 2016 году у меня был проект «Нижегородская Венеция». Пришла весна, появились лужи, и я начинал снимать отражения. Город в воде. Никто раньше почему-то этого не замечал, так не снимал. Мои фото появились во всех пабликах, и уже несколько лет многие фотографы стремятся меня повторить. А я все – мне уже не интересно, я пошел дальше. Как-то зимой так захотелось солнца и чего-то яркого – и я стал снимать цветы в оранжерее Ботанического сада ННГУ.

– И не просто снимать, Вы же открыли нижегородцам секрет, как попасть в тропики среди зимы. Собираете экскурсионные группы и делитесь лайфхаками, как красиво снять цветение. Сами экскурсии в оранжерее проводят биологи Ботанического сада. Но у вас есть и собственные, причем наши борские: Мочальный остров, маршрут «Собчинский затон – Моховые горы», Малиновский скит… Что вас привело в экскурсоводы? Диплом историка?

– И это тоже. Но все началось с Мочального острова. Он виден из окон моей квартиры в Нижнем, и я всегда хотел туда попасть. Мы ездили на остров в детстве с родителям за шиповником, но это смутные воспоминания. А уже взрослым мне хотелось посмотреть на Нижний с Мочального острова. Тем более вот он, 800 метров – вроде близко, а вроде так далеко.

Лет 8 назад я познакомился на фотофоруме с фотографом с Бора и сказал ему: «Сходи, разведай дорогу на Мочальный остров и сфотографируй что-нибудь». Мне очень хотелось увидеть фотографии, снятые с острова. С него же видно весь наш старый город. Фотограф ответил, что там не пройти, одни болота, дорогу он не нашел. Я забыл об этой затее на несколько лет. А потом мы со смелым нижегородским фотографом малоснежной зимой решили все же разведать путь на этот остров и дошли до него по льду. Сразу город на фото у меня вышел с фишкой: я нашел полынью, и город в ней отразился. Назад мы вернулись уже тропами рыбаков. А сегодня я уже знаю много всяких троп на этот остров. Могу попасть туда в любое время года, только не в половодье. Я познакомился с людьми, которые этот остров любят: с учителем с Бора, который осенью водит туда своих учеников, с кладоискателями, с пожилыми людьми, которые когда-то работали в мастерских на этом острове. Я изучил его историю.

А потом подумал: что я буду один ходить? Я уже остров снял, фотографии весь Нижний Новгород посмотрел. Дай-ка, я буду туда группы водить. Я к этому моменту уже окончил годовые экскурсионные курсы, и так получилось, что экспедиции на Мочальный остров стали моим любимым маршрутом.

– Послушать Ваши экскурсии приезжают из Москвы. Что объединяет людей, которым с Вами по пути?

– Прежде всего, это люди, которые любят ходить пешком. Протяженность моих экспедиций – до 12 км. А также те, кому интересны новые места. Они, как и я, смотрят, например, на Мочальный остров с Чкаловской лестницы, видят, что он рядом. А как попасть туда? Первый раз я их веду за собой, потом они приходят сами. И, конечно, на каждой экскурсии есть какая-то фишка, историческая привязка, это не просто прогулки. Я всегда в жизни выбираю свою дорогу. Так и с экскурсиями. Я знал, что есть на Линде Бугровские мельницы. Но мало кто их видел и мало кто о них знает. И я пошел, разведал, познакомился с людьми, стал копать историю Бугрова. Открыл для себя деревню Попово, побывал в Малиновском скиту. Потом начал водить по бугровским местам в Нижнем. Я постоянно открываю для себя новые маршруты – и в истории, и в фотографии, и в жизни…