Почти 35 лет назад весь мир потрясло страшное известие об аварии на Чернобыльской атомной электростанции. За короткое время название маленького советского города – Чернобыль – стало для всего мира олицетворением ужасающей техногенной катастрофы. 26 апреля стало практически и гибелью молодого, цветущего города, который был расположен примерно в трех километрах от Чернобыльской атомной электростанции, – Припяти.

– Город Припять. Красивые дома, построенные для молодых специалистов. На каждом из них табличка: «Вход воспрещен. Радиация». На веревках балконов еще будто бы не высохло белье. Город пустой. Мертвый город. Когда ехали через него, аж мурашки по коже бегали, – вспоминает борчанин Александр Владимирович Болотов, по военной специальности – механик-водитель.

К тому времени, когда произошла авария, он уже год как вернулся на гражданку после службы в ракетных войсках стратегического назначения. Как говорится, радиации «хапнул» уже там. Успел жениться. Когда зазвенел колокол Чернобыля, его призвали на ликвидацию последствий аварии. С начала мая 1987 года шестьдесят дней Александр работал в Припяти.

– Нас поселили в бывшей школе. Это тридцатикилометровая зона, – рассказывает Александр. – Утром, с подъемом, в соответствии со специальностями нас распределили по машинам. Я работал на КамАЗе. Возил рабочих на стройку железнодорожной ветки. Пока они работали, я их ждал метрах в ста пятидесяти от станции – там была специальная стоянка. Никуда нельзя было уезжать: привез народ – стой и жди. Нашему полку нужно было построить железную дорогу, чтобы вывезти со станции двенадцать вагонов с зараженным веществом, мы не знали, что это за вещество. Новая железнодорожная ветка была нужна, потому что металл больше всего на себя берет радиации. Поэтому железо оттуда старались убрать. Когда мы приехали, нам сразу сказали, что кольца, часы, цепочки нельзя брать с собой на станцию. Каждый день ездили машины «Ураган», МАЗ-543, там две кабины военных и посередине – ракета. Вместо ракеты стояла бочка, в автомобилях сидели люди и поливали асфальт и обочины, чтобы не поднималась нуклидная пыль, чтобы мы ей не дышали. Плюс каждый день летали вертолеты и посыпали песочные участки специальным химическим составом, а затем вся эта пыль превращалась в какую-то клейкую массу. Почва при этом становилась похожей на ледок, дышать было тяжело, но радиация, как нам говорили, распространялась меньше. Так говорили… Только офицеры ходили с дозиметрами. А мы и не знали, нормально такое количество рентген или нет.

А средства защиты были буквально такие же, какие и сейчас, – одноразовые маски. Но – привозная вода. А.В. Болотов вспоминает, как чай на минералке кипятили. Кстати, с ней проблем не было – в воде не ограничивали, потому что в мае и июне под Припятью было очень жарко и крайне некомфортно. Когда ликвидаторы возвращались со станции, в школу, где жили, шли уже переодетыми. Там стояли специальные палатки, где они раздевались, принимали душ, а затем надевали чистую одежду. Правда, форму им выдавали ту, что оставалась на военных складах. Была даже образца 1917 года! Чуть не в шароварах ходили. Какая уж там защита…

– Как-то раз к нам приехал какой-то генерал, и нам сказали, что в столовой должны стоять цветочки, – делится А.В. Болотов. – Нас, солдат, послали за нарциссами. И тогда только дали дозиметр, так мы с этим дозиметром цветочки выбирали: оп, зашкалило – не берем, ага, вроде бы нормально – сорвем. Собрали букет, а этот генерал даже и в столовую не зашел.

Общались ребята и с местными жителями. Недалеко в деревне их осталось немного – человек десять стариков, которые признавались, что им хотелось бы умереть дома. К ним на базу ходил дедушка, ликвидаторы снабжали его растительным маслом. Так старожил рассказывал, что, когда произошла авария, они три недели с супругой в погребе просидели, благо там было много запасов – и грибы, и овощи, и моченые яблоки.

Кстати, по словам А.В. Болотова, проблем с питанием у ликвидаторов тоже не было. Обеды привозили на станцию, ужинали в школе, где ночевали. Кормили хорошо, от голода никто не страдал: тушенка, сгущенка, шоколад. Даже автолавка иногда приезжала, ведь деньги на покупки им выдавали. А когда он вернулся на Бор, выдали почти тысячу рублей (по тем временам очень серьезная сумма).

Вот только эта денежная компенсация многим ликвидаторам не особо помогла. Александр Владимирович показывает общую фотографию, где большинство запечатленных на фото – борчане. И многих из них уже, к сожалению, нет в живых…