Этот день мы отмечаем 30 октября не очень шумно, ведь праздником День памяти жертв политических репрессий не назовешь. Да, была такая черная страница в нашей истории, которая длилась с 1921 по 1953 гг. В этот период в Советской России были репрессированы 4 млн 60 тыс. человек. Эта трагедия первой половины XX века коснулась судеб очень многих граждан страны, попавших в жернова массовых арестов, выселений, расстрелов… Почему же именно 30 октября мы вспоминаем тех, кто был подвергнут политическим репрессиям за свои убеждения? Именно 30 октября 1974 г. была проведена совместная голодовка узников мордовских и пермских лагерей (впоследствии такие же голодовки проходили ежегодно в этот день). В 1991 г. постановлением Верховного Совета РСФСР День памяти жертв политических репрессий стали отмечать на официальном уровне.

Вспомнили о нем и на борской земле – в ОДПП собрались дети бывших репрессированных, чтобы пообщаться друг с другом, вспомнить своих родителей и задать вопросы представителям Пенсионного фонда, социальной политики и социальной защиты населения г. о.  г. Бор. По словам председателя общества репрессированных и реабилитированных г. о.  г. Бор Зинаиды Сафроновой, в 2010 г., когда она только заняла эту должность, на Бору проживало 167 представителей этой группы, сегодня их осталось 78 человек. На встречу пришли 16… Немногие из них согласились поведать журналисту историю своей семьи, ссылаясь на больное сердце и высокое давление. Не хотелось пожилым людям бередить давние раны, но двое согласились, понимая, что подобное не должно больше повториться никогда.

Валентина Адамовна Кувардина с большим теплом вспоминает своего отца Адама Петровича Бондаря, уроженца белорусской земли, семью которого раскулачили в далеком 1935 году…

– Это случилось в Гомельской области, в деревне Хойники. Дедушку Петра, бабушку Прасковью и моего отца, которому тогда было лет 20, выслали с насиженного места как кулаков. Арестовала их милиция, а ночью, когда охранник спал, мой отец сбежал домой. Родственники всполошились: «Адам, иди обратно, а то и нас посадят из-за тебя!» Отец поел и вернулся в камеру. А потом пришли те, кто образовывали колхоз. Посадили деда, бабку, отца и двоих его братьев на телегу и повезли в Коми-Пермятский округ – на север Пермского края на лесозаготовки. Там жилось крайне тяжело – голодали. Одежды не было. Все переболели дизентерией, так как еда была плохой. Был случай: лошадка сдохла, ее разделали и не доварили до конца – есть очень хотелось, так после обеда того чуть не умерли! А потом папа бежал с той выселки, его поймали, привезли обратно и отправили еще глубже в лес, где была избушка, в которой жили человек пятьдесят штрафников. Лес валили обычными пилами, по пояс стоя в сугробе, порой и спали на снегу. У бабушки с дедом остались в деревне малолетние дети, и их отпустили. Дядя Вася – младший папин брат – пришел с Великой Отечественной раненый и вскоре умер. Папина сестра работала потом в колхозе, жила очень бедно, а отец мой так и остался на Урале… С лесоповала папу с такими же молодыми парнями 20–25 лет отправили из дремучего леса на металлургический завод сталеваром в Чусовое. Высланные жили в поселке, где уголь жгли. Однажды ночью к ним в барак пришла бригада НКВД и всех высланных прямо с кроватей забрали в тюрьму – везли эшелонами в Свердловск. В камере их было человек 130, заключенные не могли ни лежать, ни сидеть, только стояли… Вызывали отца на допросы, и следователь, приставив пистолет к его виску, говорил: «Признайся, что ты хотел взорвать домну!» И тех, кто признавались, расстреливали как врагов народа в трехдневный срок. Папу били, пытали, после побоев вши в раны заползали – жуть страшная! В живых тогда осталось три человека. Однажды вызвали папу на допрос с вещами, он с сокамерниками попрощался, отдал им свою махорку, думал, все, уже не вернется… Следователь был уже другой, говорит: «Подпиши документы, я тебя отпускаю, но ты никогда и никому не расскажешь о том, что ты видел и слышал и о чем тебя спрашивали!..» Было тогда начало 1938 года… В том году я как раз и родилась… О той своей жизни отец нам рассказал только в 1993 г., когда из Гомеля пришли документы о его реабилитации. Пока их не было, папа молчал, мы даже не представляли, через что он прошел…

Всю остальную жизнь Адам Петрович Бондарь работал в лесосплавной конторе – заготавливал лес. Родили они с супругой пятерых детей. Был он человеком добрым, заботился о детях, баловал их и прожил долгие годы, найдя свое последнее пристанище на Бору.

Кто бы мог подумать, что простая поговорка станет причиной человеческой трагедии! Да, было такое время и люди в нем жили. Вера Ивановна Дмитриева поделилась трагедией своей мамы – Марии Андреевны Грачевой.

– В лихие годы моя мама оказалась в трагическом положении, по клеветническому доносу она была невинно осуждена. Мне было тогда 11 лет, а маму мою осудили на восемь лет за то, что она выразилась в начале войны, что «гусь свинье не товарищ», имея в виду Германию и Советский Союз. Вторая мировая тогда только началась. С того времени вся жизнь нашей семьи была поломана. Жили мы в Горьком около парка 1 Мая, а после осуждения мамы нас выслали и прописали на Бору. Отец вскоре женился вновь и воспитывала меня тетушка. Маму после осуждения отправили на лесоповал в Сухобезводное Горьковской области. Однажды при пилке дерева маму задело ветвями, и она устроилась в местную больницу санитаркой. Отработала там от звонка до звонка. В 1949 г. мама вернулась из ссылки. Привыкшая к аскетической жизни, сказала: «Мне ничего не надо – только койку, стол и табурет!» Работала она потом швеей. Я у мамы – одна, детей больше у нее не было. Училась я в медицинском институте. Когда меня послали на отработку в Чувашию, там мне предложили вступить в комсомол, но я сказала, что моя мама была репрессирована, и вопрос сам собой отпал. Я не участвовала в общественной работе, но 39 лет проработала стоматологом в борской поликлинике. А моя мама – энергичная, волевая женщина, и лесоповал ее не сломил. Она долгое время была домкомом, строила детскую площадку, занималась с подростками, они устраивали праздники для жильцов, выжигали по дереву, мама их возила в нижегородские театры. У нее и благодарности были за эту ее деятельность, а еще мама очень любила Сталина…

Удивительно, что эта стойкая женщина, прожив 103 года, не озлобилась на власть, научилась вновь любить этот мир и жить в нем, неся окружающим людям доброту, свет и радость…

* * *
По традиции репрессированные и реабилитированные нижегородцы, и борчане в том числе, собираются на Бугровском кладбище, где есть Стена памяти. Вот и наши борские представители этой категории граждан мечтают, чтобы на Бору появился памятник жертвам политических репрессий, уже и эскиз есть… Уходят из жизни сегодня уже и дети тех, кого тоталитарный режим наказал за инакомыслие, но народный лесоповал первой половины XX века навсегда останется в памяти их потомков. В нашей с вами памяти...