В годы войны вся страна жила под лозунгом: «Все для фронта, все для победы!», и это касалось не только тех, кто работал на заводах, в сельском хозяйстве и в учреждениях, чей труд оценен орденами, медалями, ценными подарками и званием «Труженик тыла», но и всего остального населения страны. Фронту помогал и стар и мал, и наш детский сад со своими воспитанниками, ростом «от горшка два вершка», не был в стороне от этого, внося посильный вклад в приближение дня Великой Победы.

У нас в этом деле нашлась своя работа – сбор лекарственных трав для лечения раненых бойцов Красной армии. Проводилось это в виде игры-соревнования на звание лучшего стахановца. О стахановском движении в стране в довоенное время мы были хорошо осведомлены, знали имена легендарного шахтера Алексея Стаханова, нашего кузнеца – автозаводца Петра Бусыгина, а портрет трактористки Паши Ангелиной красовался на стене в нашем детском саду. Игра проводилась под девизом «Наша помощь фронту». Выходя группой на прогулку, мы тщательно обшаривали на своем пути все покрытые по-деревенски буйной зеленой травой лужайки около домов на улицах, обочины луговых тропинок в пойме реки Везломы, окраины поля колхоза им. Сталина и другие места.

Мы старательно срывали головки ромашки, желтые таблетки-соцветия пижмы, рвали подорожник, кроваво-оранжевый чистотел, иван-чай и еще какие-то травы, на которые нам указывали наши воспитатели Зоя Ивановна и Елена Федоровна, и складывали их в свои головные уборы. Это были панамки, широко распространенные с довоенных лет, островерхие неглубокие тюбетейки, у некоторых ребят с вышитым или тканым узором, и бывшие последним предвоенным «писком моды» и предметом особой гордости их обладателей – фески с кисточкой на макушке.

Попутно мы поглощали щавель, дикий и татарский (с соцветиями) трубчатый лук, луговую «кашку», лепешечки дикой репки и другую зелень, за что расплачивались частыми расстройствами своих желудков. Мы не видели на своих столах никаких фруктов и овощей и не знали об их существовании и вкусе, а растущий организм требовал для себя многих витаминов, в то время как для приготовления пищи использовались лебеда и крапива. Такой мощной двухметровой крапивы, ныне разбушевавшейся повсюду, тогда видеть не приходилось.

Свой «улов» мы наперегонки сдавали наставникам, которые выявляли лучшего сборщика дня. В своем азарте мы доходили иногда до того, что вечером собирали ромашку около своих домов, во дворах и в огородах, чтобы принести ее утром в детсад и стать победителем этого дня. В этом была заслуга наших воспитателей, которые сумели организовать такого рода соревнования своих воспитанников. Подобные мероприятия проводились каждое лето войны. В этом был и наш вклад в лечение раненых и их возвращение на фронт.

Во все военные годы в городе проводились акции по сбору теплых вещей и предметов личного пользования для комплектации вещевых посылок, предназначенных для отправки на фронт бойцам и раненым, проходившим лечение в госпиталях города и района. В стороне от этого не оставались и детские сады города. Но если взрослые, в том числе многие пожилые люди, сдавали для этих посылок вязаные варежки, носки, свитера, теплое белье, шарфы, предметы личной гигиены, то мы, дошкольники, снабжали эти посылки своими рисунками. Рисунки были в основном одноцветными (огрызок какого-то цветного карандаша был большой довоенной роскошью) и выполнялись на серой, грубой и жесткой оберточной бумаге с опилками.

На всех наших рисунках полыхала война. На некоторых из них изображались танковые и сухопутные сражения, разгорались воздушные бои в небе и на землю падали горящие немецкие самолеты с крестами на крыльях. Были среди нас и баталисты-маринисты, которые любили рисовать морские сражения с участием кораблей, катеров и подводных лодок.

Кроме своих рисунков, предназначенных для пересылки в посылках на фронт, мы часто приносили поделки собственного изготовления в виде сложенных из газетной бумаги корабликов, галок и т. п., случайно обнаруженные дома чистые почтовые конверты и открытки, бумагу, карандаши, а иногда и свои игрушки.

Воспитатели детсада пробовали привлечь нас к прополке колхозных грядок вблизи «ветряка», который стоял на территории нынешнего городского парка. Но результаты работы оказались отрицательными, так как у нас срабатывал навык собирания полезных лекарственных трав, и мы перенесли его на прополку, удаляя культурные растения вместо сорняков.

Гораздо интереснее для нас было другое занятие – обследование чердаков, чуланов и сараев в поисках дефицитных пустых бутылок, пузырьков и баночек. Их мы собирали для нужд аптеки госпиталя по просьбе его администрации и копили в детсаде к каждому очередному своему визиту в госпиталь.

Мы также позаимствовали опыт пионеров-тимуровцев по сбору металлолома, узнав, что он идет на переплавку для изготовления военной техники. Складывали железный лом в одном из глухих уголков двора детсада. Подбирали его чаще всего в огромной куче отходов штамповочного производства завода «Металлист» во время своих прогулок вдоль реки Везломы, несли из дома дырявые, отслужившие хозяйству чугуны, ведра, пустые консервные банки и т. д.

Но главным нашим вкладом в дело грядущей Великой Победы стал наш денежный взнос на сумму 300 рублей, собранный из детских копилок и перечисленный на изготовление самолета «Дошкольник».

…Миновали почти три года тяжелой войны, и она откатилась далеко на запад, оставив на ближайших к г. Горькому железнодорожных станциях Каликино и Толоконцево свезенный с полей сражений металлолом: разбитые немецкие танки, бронетранспортеры и орудия. Этот лом регулярно перевозился на железнодорожных платформах на переплавку в цеха горьковских заводов.

Ранней весной 1944 года была полностью снята противовоздушная оборона города Горького, продолжавшаяся 596 дней и ночей, о чем свидетельствуют документы местных и центральных архивов ПВО. А во второй половине марта, в хмурый, холодный и ветреный будничный день, с товарных платформ Московского вокзала в освобожденный от немцев город Харьков отправлялись эшелоны 90-го зенитного полка, груженные военной техникой. С одним из эшелонов выезжал в Харьков и мой отец.

В группе провожающих поезд были и мы с матерью. Я воспользовался минутной возможностью перед прощальным гудком паровоза и побывал в товарном вагоне, в котором отправлялся в путь отец со своими сослуживцами. Из вагона я вернулся с куском сала, завернутого в бумагу, полученного отцом, вероятно, как сухой паек на дорогу, и двумя чистыми ученическими тетрадями, которые он извлек из своего рюкзака на прощание. Далее были последние минуты расставания: крепкие рукопожатия, объятия и поцелуи, пожелания крепкого здоровья и счастливого пути, прощальный гудок паровоза и медленно трогающийся поезд…

Дальнейшая военная служба отца складывалась довольно успешно. В Харькове в звании старшины он был переведен на службу в штаб Юго-Западного фронта ПВО Красной армии, который в скором времени переместился в Киев, а в 1945 году – во Львов, где отец был назначен начальником секретного отдела штаба фронта. На этом посту он встретил День Победы 9 мая 1945 года и демобилизовался в ноябре 1945 года.

…В этот день зарубку в памяти оставила одна поистине душераздирающая картина, которую я видел на обратном пути домой у Московского вокзала. Здесь, на ступенях перекидного мостика над железнодорожными путями, на пронизывающем ледяном ветру большая группа искалеченных войной людей в остатках военной формы просила подаяния. Это были инвалиды войны, преимущественно без рук или ног…

Размещавшийся на Бору с начала войны в Доме колхозника штаб зенитной части передислоцировался на новое место, оставив борчанам на память о своей ратной работе символический памятник около оз. Бездонное. Там вместо зениток из окопчиков-капониров устремили в небо длинные и худые, похожие на миниатюрные деревянные колодцы-журавли деревянные стволы нескольких муляжей зениток, имитирующих боевую батарею. Их никто не трогал, и они простояли на этом месте до конца войны.

С весны 1944-го перестали звучать рвущие душу вопли и завывания воздушных сирен, вещающих тревогу, прекратили подниматься в вечернее небо серебристые аэростаты воздушного заграждения; замолк треск зенитных пулеметов, постукивание скорострельных пушек и звенящие удары крупнокалиберных зениток; исчезли тревожно мечущиеся по темному небу голубые лучи прожекторов, упирающиеся яркими столбами в облака и растворяющиеся в воздушной бездне в поисках гудящих в черноте неба немецких «хейнкелей» и «юнкерсов».

Бор изменился внешне в сторону мирной жизни. С наступлением вечерних сумерек засветились окна домов, освободившиеся от светомаскировки и наклеенных крест-накрест бумажных полосок, от тусклых синих электрических лампочек, в свете которых любой житель города смотрелся как утопленник.

Город, который распирало от беженцев, эвакуированных лиц и приезжих людей, наполнивших его в 1941–1942 годах, распрощался со многими из тех, кто имел возможность вернуться в освобожденные от войны районы. Борские предприятия стали готовиться к переходу на выпуск мирной продукции. Так, завод «Теплоход», не сокращая выпуска фугасных авиационных бомб, приступил к изготовлению судовых паровых котлов и начал подготовку к выпуску паровых машин для поредевшего из-за военных потерь речного флота страны. Стекольный завод увеличил объемы выпускаемого им оконного стекла для нужд восстановления порушенного войной жилого фонда страны.

В Горьком с 27 мая 1944 года началось масштабное строительство Чкаловской лестницы. К строительству привлекли местное население и большое число пленных немцев. Поднимаясь к памятнику Чкалову от паромной переправы по тропе, проложенной вдоль крепостной стены, и крутой деревянной лестнице, примыкавшей вплотную к контрфорсам основания Георгиевской башни, на развернувшейся стройке всегда можно было видеть до роты работающих военнопленных немцев, слышать их гортанную речь и видеть лица. Видеть пленных немцев приходилось и на Бору, но такую большую их массу – только на этой стройке.

В это же время начало подрастать за заборами против Московского вокзала здание Центрального универмага, начавшего строиться еще перед войной и поднявшегося тогда до отметки второго этажа, обозначив контуры здания. Начались строительные работы, прерванные войной, и на 100-квартирном доме в квартале «Новая стройка» на Бору. Все эти стройки были предвестниками скорой победы!

---

Жители Борского района активно откликались на все начинания, направленные на повышение обороноспособности страны. Так, облигации Первого военного государственного займа в 1942 году на сумму 3 млн 600 тысяч рублей были размещены в городе за пять дней. Всего борчане дали взаймы государству 4 млн 827 тысяч рублей вместо 3 млн 539 тысяч рублей. Подписка на Второй военный заем в 1943 году была оформлена на Бору буквально за несколько часов после объявления по радио постановления правительства. Многие вместо трех- или четырехнедельного заработка подписывались на полутора- или двухмесячную заработную плату. Подписка по району на этот заем составила 8 млн 607 тысяч рублей и на 2 млн 150 тысяч – на билеты денежно-вещевой лотереи.

В начале сентября 1941 года по всей стране началось патриотическое движение за сбор теплых вещей для Красной армии. Первыми в это движение включились колхозники Линевского колхоза. Они собрали 50 пар шерстяных варежек и теплых носков, 200 овчин на полушубки, 150 килограммов шерсти на валенки. В ответ на обращение линевцев сотни борчан понесли на сборный пункт все что могли: колхозники – полушубки, овчины, шерсть, варежки, валенки; горожане – теплое белье, которое шили женщины по инициативе Н. Клеевой и агитаторов стеклозавода, шубы, перчатки и т. д. За два месяца на районный приемный пункт от трудящихся района поступило 1393 кг шерсти, 1470 овчин, более 350 пар валенок, 1000 шапок, 153 ватные куртки, 157 ватных брюк, 375 пар варежек и перчаток, 327 пар теплых носков и других вещей.

Осенью 1941 года в стране развернулось массовое движение за сбор средств для Красной армии на строительство военной техники. Его подхватили буквально все борчане. Они вносили средства на производства танковых колонн «Тракторист», «Горьковский осоавиахимовец», «Борский комсомолец», «Торговый работник», «Имени промкооперации». Рабочие, инженерно-технические работники, служащие и домохозяйки города собрали на строительство самолетов, танков и других боевых машин 1 млн 800 тысяч рублей. Колхозники и колхозницы района внесли на строительство авиаэскадрильи «Валерий Чкалов» 4 млн 135 тысяч рублей и сдали 6300 пудов зерна в фонд Красной армии.

В тяжелые военные годы в нашей области получило широкое распространение донорство, инициаторами которого в районе были женщины 6-й госфабрики. Шефствуя над госпиталями, десятки борчанок неоднократно сдавали свою кровь раненым бойцам. На счету у работниц силикатного завода А. Кленовой и А. Пупышевой по 24 литра крови. Им, а также В. Тигиной и Л. А. Возлеевой (завод «Теплоход»), Ф. Усовской (стеклозавод им. Горького) и другим было присвоено звание «Почетный донор СССР». На ряде предприятий были организованы курсы сандружинниц и медсестер. Прилежно занимались на таких курсах в 1941 году более тридцати девушек и женщин 6-й госфабрики, 120 – стеклозавода им. Горького. Многие из них ушли на фронт.

Говоря о героических делах тружеников тыла, нельзя не вспомнить тех, кто пришел на заводы, фабрики, транспорт и на поля подростками, кто, встав на подставленный ящик, хрупкими ручонками точил на станке снаряды и мины, в зной и осеннюю стужу выращивал и убирал хлеб и картофель. Исключительное значение для пополнения рабочего класса имели ремесленные училища и школы ФЗО. В 1943 году состоялся первый выпуск года молодых токарей-универсалов, слесарей-инструментальщиков, формовщиков и котельщиков из ремесленного училища № 31 при заводе «Теплоход», организованного в мае 1940 года. В ноябре того же года начались занятия в школе ФЗО № 29 на стеклозаводе им. Горького. Школа ежегодно пополняла предприятие резчиками и фацетчиками стекла, слесарями-ремонтниками, каменщиками и плотниками.

Особенных слов заслуживают женщины-труженицы. На стеклозаводе в годы войны коллективы цехов – резного, «Автостекло», «Триплекс», обработки оптического стекла и других – целиком состояли из женщин. В машинно-ванном цехе впервые в истории стеклоделия работала женская бригада фуркистов, руководимая В. Дубецкой, а стекловаром – А. Тужилова.

На 6-й фабрике тяжелую мужскую работу стираков освоили М. Точилина, А. Сидорова, П. Бузыцкая, Е. Гуляева и другие. Звание фронтовых бригад завоевали бригады Е. Смысловой, В. Орешиной, А. Якуниной, М. Семеновой.

На бывшем Собчинском заводе прославились комсомольско-молодежная бригада литейщиков, бригадир которой Л. Першина была награждена орденом Ленина, и токарей, руководитель которой Л. Синцова награждена орденом «Знак Почета». Команда парохода «Краснознаменец», приписанная к заводу, целиком состояла из женщин. Капитаном была М. Н. Попова – первая женщина-капитан на Волге.

На заводе «Теплоход» в первые два года войны в цеха пришли около 150 женщин. Многие из них стали двухсотниками и трехсотниками, а бригады, которыми руководили С. Герасимова, С. Теребилина, А. Маранова и другие, получили звание фронтовых. В сельском хозяйстве на женские плечи легла вся тяжесть работ. В животноводстве, на севе, во время уборочной колхозники трудились поистине героически. Как, например, А. В. Батанова в Рекшинском колхозе, которая одна на обученном ею быке вывезла с поля почти весь урожай зерновых. Весенний сев 1942 года был закончен на 5 дней раньше, чем в предыдущем году, и засеяно сверх плана 146 гектаров пахотной земли в Фонд обороны страны, а в 1943 году был выращен богатый урожай и досрочно выполнен государственный план хлебопоставок, поставок картофеля и овощей. Эти успехи разделили с колхозницами на пахотных работах женщины-трактористки Борской и Рожновской МТС под руководством В. Галчиной: трактористки Е. Мозжухина, А. Савина, сестры Корючкины, С. Иванова, водители автомобилей Ф. Шохина, А. Чунаева.

Школьники вносили свою лепту в Победу. Они трудились на колхозных полях, собирали металлолом, собирали ягоды, а заработанные деньги вкладывали в строительство для армии танка «Горьковский Пионер» и самолета.