ИСТОРИЯ

Дом на улице Сталина

Май в нашей стране традиционно считается Победным месяцем. В это время мы по-особенному чтим героев Великой Отечественной войныныне живущих и уже ушедших от нас, вспоминаем, как война прошла по каждой советской семье. Сегодня мы публикуем фрагменты из книги учителя истории средней школы № 4, руководителя школьного музея Людмилы Моисеевны Добролюбовой «У каждого была своя война» 6+.

Я живу в доме моего прапрадеда на ул. Ванеева. В годы войны улица носила имя Сталина. Отсюда, из старого еще дома, ушел на фронт мой дед по материнской линиисержант Александр Сергеевич Савельев. Бабушка, Зинаида Павловна, осталась с дочерью Ирой, моей мамой, родившейся в 1939 г. , и старушкой-матерью, Евдокией Федоровной Зориной.
В приземистом небольшом доме была весьма скудная обстановка: железная родительская кровать, сундук, стол со стульями, на стене висела тарелкачерный громкоговоритель, по которому передавали сводки Совинформбюро и звучали сигналы воздушной тревоги. Больше половины дома занимала русская печь с лежанкой, рядом была сделана деревянная примостка, где спала мама.
У окна стояло бабушкино богатствоножная швейная машинка «Зингер», которую на Нижегородской ярмарке купил еще ее отец. На ней бабушка шила солдатское обмундирование, в основном нижнее нательное бельеили хлопчатобумажное, или фланелевое, в зависимости от времени года. Бабушка числилась надомницей в борской артели «Победа», размещавшейся на месте бывшей строчевышивальной фабрики. Мама рассказывала, что она ложилась и вставала под звук работающей машинки. Вероятно, нормы выработки были немалые.
Семья жила скромно. Соседи завидовали Зинаиде: у нее был единственный ребенок, в отличие от них, многодетных. Выручала зарплата отца. Он присылал с фронта денежные переводы по 150 руб. – его сержантскую зарплату. Но средств не хватало.
В нашей семье никогда не готовили борщ. Мама заявляла, что наелась свеклы и свекольной ботвы еще в войну. А еще она рассказывала, как стояла в очереди за хлебом со своей бабушкой в старой «Калинке». Сегодня от «Калинки» до нашего домаодин дом с магазином «Хозтовары, т. е. совсем недалеко. Но за этот короткий путь вечно голодная мама успевала съедать свой хлебный паек целиком, отделяя по крошечке.
Местные ребятишки были всеядны. У соседей Козловых была корова. Ей доставался жмых от переработки подсолнечника. Черные куски прессованной дуранды ребятишки использовали как жвачку. Рот наполнялся вкусом подсолнечного масла, чувство голода притуплялось.
Бабушка никогда не отказывала людям, определяемым на постой. Некоторое время в семье жила группа узбеков, которые работали на разгрузке на станции «Моховые горы». Каждый день они возвращались с работы с продуктамикартошкой и четвертинкой подсолнечного масла. На шестке русской печи на таганке Евдокия Федоровна готовила им ужин. Постояльцы всегда делились с хозяевами. Мама вспоминала, что никогда не ела такой вкусной картошки. Люди, говорившие на непонятном языке, носившие стеганые халаты, вызывали интерес у маленькой девочки. Она наблюдала за ними из-за печки, а они улыбались ей, девчушке с льняными волосами и карими глазами.
Следующими постояльцами стала семья солдатки Екатерины Ивановой с двумя детьмиВолодей, ровесником мамы, и Левушкой. Вдове не на кого было надеяться, нужно было выживать, кормить детей. Женщина покупала из-под полы муку, пекла лепешки и торговала хлебом на базаре. Каждый день женщины пекли лепешки. Без масла, на воде, они имели серо-белесый цвет, но пахли настоящим хлебом. Первые лепешки всегда доставались детям. Затем Екатерина складывала все в корзинку и уходила на базар.
Но дело это было опасным, можно было поплатиться свободой. Однажды Екатерина не вернулась домой. Бабушка узнала, что на базаре была облава, и Екатерину взяли с поличным. Вернувшись домой, бабушка встала к иконам и начала молиться. Рядом с ней молились Ира, Володя и Левушка.
– Молитесь, дети, – говорила бабушка, – детская молитва всегда доходит до Господа.
Через три дня Екатерина вернулась домой, единственная из попавших в ту облаву. Так и жила у нас семья Ивановых, с той поры ставшая нам родной, до возвращения деда после ранения в 1944 г.
Дед вернулся инвалидом первой группы. Вражеский осколок вошел в одну щеку, а вышел в другую, перемолов челюсти и зубы. Отверстия на лице были стянуты швом, как хозяйки зашивают дыры на ткани. Дед больше никогда не ел твердой пищи. Лечился он в Ташкенте. Туда даже ездила к нему бабушка. Можно представить, как долго добиралась она на перекладных до этого южного города. Потом вернулся дед. Его, изуродованного войной, не узнал даже родной отец.
До войны дед работал токарем на заводе им.Пахомова (завод «Теплоход»). Но первая группа инвалидности была нерабочей. Дед был прекрасным баянистом.
– Но с таким ранением только людей пугать, – говорил он. И нашел себе другое занятиеначал плести сети для рыбалки.
Во время ремонта дома были сохранены старые косяки. На одном оконном косяке до сих пор торчит очень толстый загнутый гвоздь. Здесь было рабочее место деда.
В 1946 г. умерла бабушкина мама. Похоронили ее на Липовском кладбище, пришли домой и занавесили окна, чтоб никто не пришел на поминки. Когда свои сели за стол, были вынуты из печи щи с комами. Дед наловил ершей, их начистили, пропустили через мясорубку и замесили ржаную лепешку. Лепешку подсушили в печи, разрезали на кусочки и запустили в щи. Бабушка всю жизнь вспоминала эти щи. Говорила, что они были очень наваристые и сладкие.
Вот такие истории хранит о войне наш старый дом.
Людмила Добролюбова,
учитель

Лента новостей