26 апреля исполняется 36 лет со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Последствия самой крупной за всю историю мирного атома техногенной катастрофы специалисты всего мира устраняют до сих пор. А в первые годы после взрыва на ликвидацию ее последствий были направлены сотни тысяч человек со всей территории бывшего Советского Союза, в том числе и борчане.

Срочную службу Игорь Отроков проходил в Украине, в городе Овруч Житомирской области, в 121-м отдельном ремонтно-восстановительном батальоне. За ним была закреплена внештатная пожарная машина, с ним вместе – пожарный расчет из четырех бойцов. Уже мечтал, как в начале мая 1986-го отправится домой – до дембеля оставались считанные дни.

– 26 апреля воскресенье было, – вспоминает И.А Отроков. – Мы отдыхали: «Утреннюю почту» смотрели, потом аэробику. И вдруг дневальный закричал: «Пожарная тревога!» Я и четверо моих бойцов-пожарных прибежали в парк, я завел машину и подъехал к КПП, чтобы взять путевку. Но ребят отпустили назад в казарму, а меня старшина отправил на вещевой склад. Мне там прапорщик выдал три комплекта нательного белья, три комплекта хэбэ, три пары сапог, три армейских защитных костюма. Смотрю, рядом парень стоит из химроты с приборами. Спросил его, что он тут меряет. Он ответил: «Радиацию. Ты что, не знаешь, что атомная станция рванула?» И тут я понял, куда хотят меня отправить. Вот тебе и дембель.

На следующий день после взрыва на Чернобыльской атомной электростанции в военной части был создан отряд помощи в ликвидации последствий. От самой части до границы 30-километровой опасной зоны было недалеко – порядка 90 километров. После недельной стоянки в лесу срочники были отправлены на более близкую к ЧАЭС территорию, где провели практически месяц. Жили в палатках. Игорь занимался дезактивацией машин – промывал их специальным раствором от радиоактивной пыли.

–Сначала нам выдали дозиметры, на ручки похожие, с их помощью можно было самим посмотреть дозу радиации, – рассказывает Игорь Александрович. – Потом у нас приборы забрали и выдали другие – как коробочки на шнурочке. Мы их сдавали, эти коробочки вставляли в прибор, смотрели и записывали в книжечку, кто сколько набрал радиации. Что они писали – никто не знает. Поэтому, сколько мы там набрали, нам неизвестно. Ходили мы в обычной солдатской одежде. Душ после выездов принимали, стирались постоянно. Кровь через день у нас брали, проверяли.

Ребят сразу предупредили, что, если кто-то что-то будет предлагать, например вещи, ничего не покупать, потому что мародеры лазили по опустевшим домам, квартирам, и неизвестно, какой там уровень радиации был. Местных жителей ликвидаторы тоже встречали – тех, кто, несмотря на опасность, не пожелал покидать насиженные места. Игорь рассказал, что как-то к ним пришла бабушка, принесла ведро молока. Говорит: «Попейте, мальчики». Игорь подумал: ну уж нет, неизвестно, где эта корова паслась. Там ведь может быть так, что в определенном месте нет радиации, а через сотню метров – пятно. К тому же ни в какой дополнительной еде солдаты не нуждались.

– Все, что было положено по норме, нам давали. Кормили замечательно. Помню, были паштеты польские – я дома таких не ел. Яйца каждый день давали. В общем, усиленное питание было. Домой я с круглой мордочкой приехал, – говорит И. А. Отроков.

Примерно через месяц солдат вернули в часть. 30 мая Игорь взял увольнительную, сходил на переговорный пункт, сообщил по телефону матери, что скоро приедет. Не тут-то было.

–Меня не отправляют и не отправляют, уже июнь начался, – рассказывает Игорь Александрович. – Там с моего призыва еще одень парень остался – Олег Ширяев. Остальные все уже домой ушли. И вот мы как-то в парк приходим, комбат роту построил и нам с Олегом приказал выйти из строя. Ну, думаю, сейчас нас на дембель отправит. А он говорит: «Вам правительственное задание – опять поехать в зону и восстановить БТР». Мы взяли танкоремонтную мастерскую – 131-й ЗИЛ и поехали опять в зону. Еще на десять дней – меняли мотор на БТРе.

Вот так Игорь Отроков провел в 30-километровой зоне почти 40 дней практически сразу после взрыва, даже не зная, какой на самом деле радиационный фон там был. Но, видимо, молодой, здоровый организм, как говорит Игорь, на провокации не поддался – серьезных последствий для здоровья не было.

26 апреля он, как и все остальные ликвидаторы-борчане, принесет цветы к памятному камню, чтобы почтить память тех, кто рисковал своим здоровьем при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС и не дожил до наших дней.