И правда, много ль надо человеку в девятнадцать с лишним лет? Работа ему очень нравилась, причём она недалеко от дома. Живёт с родителями в одном доме, но рядом любимая Таисия Алексеевна – молодая жена, тоже работой обеспеченная. А родители Гриши как ею довольны - заботливая, хорошо помогает им вести домашнее хозяйство, а ведь была учительницей, теперь же работает в колхозной библиотеке и пользуется большим уважением среди селян. Одно тяготит Григория – пришла пора в армию идти. Ну и что же? Отслужит. Он что, хуже других парней? Надо же кому-то и Родину, нынешнюю светлую жизнь защищать.

До свиданья, моё Журавижное

Эти мысли ещё не успели покинуть молодожёна, как в дверь постучали. Оказалось – почтальон. Ожидаемую повестку идти в армию принёс.

Отгуляла деревня, отплакалась родня и близкие призывников при их проводах в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. В последний раз Григорий крепко обнял свою ненаглядную Таисию Алексеевну, уже носившую в себе наследника молодого папаши. И отправились трое журавижнинцев в город Семёнов для дальнейшего отбытия на военную службу.

Да, им крупно повезло - вместе с Григорием отправлялись служить его двоюродный брат Иван Печекладов и друг детства Николай Шитов. Было это в конце сентября 1940 года. Полгода минуло, как закончилась советско-финляндская война, проходившая с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года. Но в воздухе по-прежнему пахло грозой. Погромыхивало на западе. Немецко-фашистские войска пошли походом по странам Европы, оккупируя их, используя в своей подготовке к нападению на молодую, ещё неокрепшую страну Советов. «Наверняка попадём служить куда-нибудь на Украину, в Белоруссию, или Прибалтику» - думалось призывнику Григорию Печекладову. Оказалось, что ошибался…

Поезд идёт на восток

На станции Семёнов призывников, а их было 62 человека, посадили в вагон-пульман и поезд помчал их не на запад, а на восток. Вот уже и родная Горьковская область позади, Урал, началась Сибирь-матушка, а будущих красноармейцев всё везут и везут… Куда? Всё окутано тайной. «Покупатели» - так называли посланцев воинских частей, в обязанности которых входило доставить пополнение из призывников в своё подразделение. Посланцы – это лучшие воины из старшин, сержантов, ефрейторов, солдат, как правило, крепко державшие язык за зубами. Вот и сопровождавшие семёновцев в ответ на просьбы рассказать, куда их, призывников, везут, в каких родах войск будут служить, в ответ отмалчивались или же произносили одно: «Приедем, всё узнаете». Так прошли сутки, двои, неделя, на десятые сутки поступила команда: «Выгружайсь!» Но это ещё не был конец пути. 31 призывника пересадили в вагончики узкоколейной железной дороги и шустрый паровозик помчал между сопок по тайге дальше. Остановился он в лесу на вторые сутки.

Призывники по команде выгрузились, построились и их повели опять в неизвестность. Справа, между деревьев, проглядывала водная гладь, примерно через полчаса хода строй уперся в небольшое поселение, оказавшееся месторасположением воинской части, в которой семёновцам и предстояло служить. Наконец-то им уже в казарме, после того как сводили на обед, молоденький политрук пояснил, что прибыли они на Дальний восток, место, где располагается воинская часть, находится в районе озера Ханко и называется Камень-рыболов, рядом проходит граница с Китаем. Предстоит им служить в 44-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе. Затем была баня, после помывки в которой всех переодели в армейское обмундирование, и ужин. И когда прозвучало команда «отбой», призывники, измученные дальней дорогой, уснули так, что, как в народе говорят, пушкой не разбудишь.

На другой день ранним утром всех подняла команда: «Подъём, выходи строиться!» И пошло, поехало… Подъём в течение 30 секунд, построение и учёба, учёба: ходить строевым шагом, отдавать честь командирам, строиться в шеренгу по ранжиру (росту) и т.д.

«Торжественно клянусь…»

За две недели карантин или курс молодого бойца пройден и состоялось принятие присяги: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

…Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству…».

И когда Григорий, крепко сжимая в правой руке винтовку, закончил читать эти суровые слова присяги, расписался, что присягу принял и встал в товарищеский строй, перед его взором встала его малая родина, - заволжская сторонка, близкие ему люди, его лебёдушка-журавушка Таисия. Как-то они там?

После присяги красноармейцев (теперь они подлинные бойцы) распределили по батареям. Иван Печекладов и Николай Шитов получили назначение в третью батарею, расположенную в пяти километрах от штаба дивизиона. А Григория, имеющего хороший почерк, как наиболее грамотного, оставили при штабе, определив во взвод разведки счётчиком координат на бинокулярном искателе. В ответ на просьбу отправить его вместе с братом в третью батарею, он получил категорический отказ. «Что ж, – обиделся на командиров новоиспечённый боец-разведчик, - как только будет возможность, попробую перевестись в другую часть».

И тут военная судьба подбросила ему такое…

Армия нуждается в десантниках

Прошёл месяц после принятия присяги, как в дивизионе появились два командира в форме лётчиков.

– Кто желает идти добровольцем в парашютные войска? – обратился один из них к строю вчерашних призывников. – Берём только комсомольцев, которые смогут пройти специальную медкомиссию.

Вперёд вышли десять добровольцев и в их числе Григорий Печекладов. Ему повезло. Среди четверых воинов, прошедших жёсткий медосмотр, оказался и он. Новым местом его службы оказался первый батальон 211-й воздушно-десантной бригады. Располагалась бригада в районе железнодорожной станции Мучная. Служить стало гораздо интереснее, чем в зенитно-артиллерийском дивизионе. Во-первых, первый батальон состоял из ребят, призванных осенью 1940 года, то есть за исключением командиров-сержантов все были одногодками. Во-вторых, питание в бригаде было лучше, а перед каждым парашютным прыжком десантнику выдавали двухсотграммовую плитку шоколада – роскошь особенно для бойцов, призванных из сельской местности. В-третьих, за прыжок с парашютом платили десять рублей - хороший стимул для каждого воина. К маю 1941 года десантник Печекладов имел за своими плечами уже десять парашютных прыжков. А ещё его радовали весточки из дома. Письма приходили нечасто, но в них было столько теплоты, поддержки… Особенную радость вызвало у него известие о рождении сына, названого Альбертом. Счастью не было предела… А ему оказали особое доверие: избрали секретарём комсомольской организации взвода.

Тяжело в учении – легко в бою

В бригаде очень много делалось для повышения физической выносливости десантников, их умения противостоять врагу. Тридцати-сорока километровые походы по лесной местности, по сопкам с полной боевой выкладкой да к тому же с парашютом за плечами были тяжёлыми. Многие бойцы не выдерживали, и их приходилось прихватывать и даже нести на себе. Григорию было тяжелее других, поскольку он являлся вторым номером пулемётчика и кроме винтовки нёс ещё три запасных пулемётных диска. Но он, если в детстве рос болезненным ребёнком, то в юношеские годы окреп и тяготы военной службы переносил стойко, являя собой пример для бойцов. Он хорошо осознавал значение широко известного в Красной Армии девиза: «Тяжело в учении – легко в бою». Нёс службу так, что вскоре стал отличником боевой подготовки. Он, как и все десантники, понимал: их готовят к войне.

И вот она, война…

В один из тёплых весенних дней воинов-парашютистов подняли по тревоге и объявили: батальон отбывает на новое место дислокации. И уже 22 мая 1941 года десантники прибыли в украинский город Житомир. Разместили их в казармах, находившихся в центре города. Помещения пустовали, поскольку бойцов из них предусмотрительно отправили в летние лагеря. Здесь дальневосточники почувствовали: война вот-вот грянет.

Сон бойцов был крепким. Но звуки звучащего тревожно горна моментально разбудили всех. Боевая тревога! В мгновение ока одевшись, прихватив оружие, воины буквально скатились с 4-го этажа казармы. Все они, в том числе и комсорг уже не взвода, а роты Григорий Печекладов тревоге не удивились. Ведь они, призванные в армию осенью 1940 года, уже прослужили по восемь-девять месяцев и прошли хорошую боевую и физическую подготовку, на их счету сборов по тревоге было немало.

Забрав на складе парашюты, выстроились на плацу. А над городом уже кружились чужие самолёты с чёрными крестами на фюзеляжах, слышались взрывы бомб в районе военного аэродрома. Перед строем десантников корпусной командир полковник Тулупов окончательно прояснил обстановку: фашистская Германия подло, без объявления войны напала на СССР.

Ожесточённые бои шли на всём протяжении западной границы. Уже в первый день войны был ранен заместитель политрука роты пулей с вражеского самолёта. А на другой день, 23 июня воины десантной бригады на автомашинах выехали из Житомира в район старой границы около города Астрополь и уже 2 июля вступили в бой с немцами. Но десантникам сразу пришлось отступить на запасную линию, поскольку в роте не оказалось боеприпасов. Получили патроны – и снова в бой.

Широко, привольно раскинулось ржаное поле. Запах поспевающего хлеба пьянил. Но бойцам было не до любования природой. Дрались с наседающим противником ожесточённо, освободили от врага только что взятые им две деревни. Григорий участвовал в бою вторым номером пулемётного расчёта. Но пулемётчика Володю Синцова убило, и Григорий, отдав винтовку пехотинцу, сам взял в руки ручной полемёт. Рожь мешала стрельбе, и он, поставив треногу пулемёта на бойца, поливал свинцом фигурки в мышиного цвета мундирах. «Попомните Григория Печекладова из деревни Журавижное Горьковской области – стучало в висках. – Отомщу за друга – Володьку Синцова сполна».

А 22 июля и его самого саданула пуля в предплечье правой руки. Григорию сделали перевязку и вместе с другими ранеными на поезде-товарняке, гружёном хлебом, отправили в тыл. Но по дороге состав разбомбили вражеские самолёты. Оставшиеся в живых раненые разбрелись по степи. Кое-как Печекладову удалось добраться до города Осипенко (Бердянск).

Через полтора месяца Григория вместе с другими 26 подлечившимися воинами направили к месту формирования запасной бригады. Пополнялась она людьми, мобилизованными с гражданки. Побывавших в боях сержантов назначили исполняющими обязанности командиров рот, а рядовых – и.о. командиров взводов. А фронт всё приближался. В этой сложной обстановке бригада снялась с места и формировалась на ходу. В начале сентября 1941 года всех старослужащих, прибывших из госпиталей, направили в расположение Закавказского военного округа в город Махарадзе, где формировалась 390-я стрелковая дивизия.

– При распределении, – вспоминал Григорий Яковлевич, - я попал в 954-й артиллерийский полк, меня назначили заместителем политрука батареи. Дивизия состояла в основном из армян, также были грузины и азербайджанцы. Но в артполку преобладали русские. Над дивизией шефствовала Армения, и поэтому она называлась Армянской. Были сформированы ещё две таких дивизии: Азербайджанская и Грузинская, также входившие в 51-ю армию. В составе этой армии и вошли в Керчь.

В боях под Керчью

Легко сказать: вошли. В 1941 году этот крымский город был занят немцами. Морские пехотинцы под Новый год выбили их из центра города, а вновь высадившиеся с кораблей Черноморского флота три дивизии закрепили успех. Немцы не ожидали штурма с моря и отступили. Дивизион, в котором воевал Григорий Печекладов, без боя прошёл до районного центра Семь колодезей и занял боевые позиции на Арбатской стрелке – косе, отделявшей мёртвое море (Сиваш) от Азовского. Здесь и продержались артиллеристы некоторое время, а затем их перебросили в район совхоза Семисотка. Тут шли позиционные бои. 76-миллиметровые орудия стояли позади пехоты. Неожиданно немцы перешли в наступление, пехотинцы не выдержали их натиска и побежали.

И тогда артиллеристы встретились с противником лоб в лоб, били по немцам прямой наводкой.

– Хлынувшую в тыл лавину пехотинцев – рассказывал Григорий Яковлевич – не могли остановить даже заградотряды. Мне как заместителю политрука роты полагалось морально поддерживать артиллеристов. Но в эти труднейшие часы испытания я не мог оставаться в стороне и лично подбил вражеские танк и самоходку, за что получил медаль «За отвагу».

Оказавшись снова в районе Керчи, батарейцы дрались до последнего. В бою было разбито три орудия. Большинство артиллеристов погибло. Мы вместе с пехотой оказались прижатыми к берегу пролива. Я взял под командование оставшихся в живых бойцов. Мы сооружали плоты, используя находившиеся у причала лодки, всё, что могло держаться на плаву, с тем, чтобы прорваться через пролив на Тамань. У причалов Керчи лежали сплошь трупы бойцов. Немецкая авиация, волна за волной, бомбила причалы. Всё напоминало ад, люди в панике гибли на суше и на море. Я установил пушку у одного из причалов. С суши нас прикрывала нависшая над нами скала. Мины бивших по нам миномётов нас не доставали. До последнего снаряда мы вели огонь прямой наводкой. В конце концов, и скала не выдержала бомбёжки. И из боевого расчёта в живых остались только я и боец Вартонян. Огромный кусок скальной породы упал на нашу пушку, раздавив орудие. Под ним и погиб мой боевой товарищ Вартонян, а я был контужен, зажат между скалой и обвалившимися камнями и потерял сознание.

Очнулся я ночью на борту баржи в море. Рядом – два незнакомых мне офицера из штаба армии. Это они вытащили меня полумёртвого из-под обломков скалы и под покровом ночи унесли на подошедшую с моря баржу. Мои спасители высадили меня на Таманском берегу, довели до санитарного поезда и передали медикам.

Григорий находился на лечении в бывшем санатории имени Лермонтова в Пятигорске с суровым диагнозом: контузия спинного мозга. И какова же была его радость, когда в один прекрасный летний день на пороге палаты он увидел своего старшего брата. Оказывается Дмитрий (в то время помощник начальника политотдела по комсомолу Закавказского военного пограничного округа) следовал из Москвы в Ереван и, узнав из письма, что брат лечится в Пятигорске, заехал к нему.

Впереди – Степной фронт

Военная судьба готовила Григорию Яковлевичу новое испытание. После излечения в госпитале он оказался на Степном фронте, который вёл упорные бои в Сальских степях. На фронте творилось что-то непонятное: не разобрать, где немцы, а где наши. 7 августа 1942 года Печекладов получил приказ вместе с незнакомым офицером проверить, что за силы направляются в сторону их полка: с наблюдательного пункта было замечено передвижение неизвестных подразделений. Сели на лошадей и тронулись навстречу облаку пыли.

Оказалось, это наша пехота отступает, а за ней идут цепи немцев. Печекладов проехал ещё немного вперёд и наткнулся на автоматную очередь. В ответ тоже ударил из автомата, круто развернул коня и унёсся в степь. К счастью, пули разведчиков не задели, они вернулись в своё расположение невредимыми. Выслушав их, в полку организовали круговую оборону: впереди – цепи автоматчиков, позади – 76-миллиметровые орудия. И когда немцы появились, артиллеристы открыли огонь картечью. Паники не было: батарейцы – народ бывалый. Неприятель залёг, открыл огонь из миномётов.

Очередной миной накрыло орудие, из которого вёл огонь Печекладов. Его ранило в правую руку, пострадали и остальные бойцы расчёта. Но огонь со стороны немцев стих, и на поле боя появились санитары. Тем, кто остался жив, сделали перевязку и отправили к ближайшим повозкам. Быстро погрузив убитых и тяжелораненых и привязав к повозкам разбитые лафеты орудий, бойцы выбрались из-под обстрела. Раненых затем пересадили в автомобили и отправили в сторону Элисты. Но тут налетели вражеские самолёты и расстреляли санитарные машины. В живых осталось всего лишь десятка два раненых.

Несколько суток они шли пешком по степи. Обувь у многих развалилась. Сам Григорий её сбросил и шёл босиком. На ногах образовались волдыри, и вскоре он уже не мог двигаться. Выбившись из сил, Печекладов отстал от основной массы двигавшихся разрозненных колонн. Он зубами оторвал от своей фуфайки рукава и надел их на ноги. Но и это уже не помогло. На третий день решился на отчаянный шаг: лёг посреди дороги. На его счастье подъехавшая машина остановилась, раненого погрузили в неё и довезли до Элисты.

Жизнь, прожитая не зря

Прежде чем вернуться к мирной жизни, лейтенанту Григорию Яковлевичу Печекладову ещё очень многое пришлось испытать: воевал, лечился в госпиталях, столкнулся с таким чиновничьим равнодушием, что врагу не пожелаешь. Будучи офицером, служил в офицерском полку, выполнял обязанности уполномоченного Государственного комитета обороны СССР по поручению ЦК Компартии Узбекистана, учился в партийной школе, работал политработником в только что образованной после войны Калининградской области (Восточная Пруссия), а затем, вернувшись в Семёнов, трудился здесь инструктором райкома КПСС, председательствовал в местных колхозах.

С 1965 года бывший фронтовик Печекладов жил в Борском районе и работал мастером, начальником производственного участка Керженецкого торфопредприятия на других должностях. И был общественником. К примеру, даже одно время возглавлял в посёлке народную дружину. Вышел на пенсию в декабре 1981 года. Ушёл из жизни Григорий Яковлевич в 2004 году. Про него говорили, что у него тяжёлый характер. А на самом деле он был добросовестнейшим, честнейшим человеком, не терпящим хамства, лжи и безобразий, никогда не поступавшийся своей совестью. Офицерская честь была для него превыше всего. И детей он вырастил замечательных. Старший – Альберт, став взрослым, трудился тоже на Керженецком торфопредприятии, затем служил в военкоматах страны, в том числе и на Бору, вышел в отставку в звании майора. Многим борчанам и жителям области он известен как журналист и литератор, издавший книги «Журавижное (малая родина)», «Журавига» и «Кержак». Младший сын Александр служил в Военно-Морском Флоте на подлодках и к великому сожалению, его уже нет в живых. Дочь Жанна работала в ОРСе Керженца, а вторая дочь Галина – педагог, преподавала литературу и русский язык в Керженецкой школе – обе ныне на заслуженном отдыхе.

Что и говорить: замечательную жизнь прожил бывший фронтовик Григорий Яковлевич Печекладов, хоть и хватил с избытком лиха на войне.

Пётр ЛЕГОСТОВ,
заслуженный работник культуры Российской Федерации,
заслуженный ветеран Нижегородской области.

На снимке: Григорий Яковлевич Печекладов