Внештатники – ​так в БИА называют тех, кто не является штатным членом коллектива наших СМИ, но часто или периодически пишет в газету, снимается в ТВ-проектах, а ранее – ​выступал на радио. Юлия Борисовна Ракова была однозначно первой в этом списке наших внештатников. Ей были подвластны все форматы СМИ. Что ни говори, а рассказать почти обо всех культурных событиях на Бору никто не мог оперативнее ее. Буквально на следующий день уже часов в 7 утра она читала мне материал по телефону, следом привозила в редакцию, а со временем стала присылать по электронной почте.

И если бы Юлия Борисовна была жива, то первая поздравила бы БИА с серебряным юбилеем. И первая написала бы много-много хороших воспоминаний о дружбе и сотрудничестве с БИА. Воспоминаний добрых и заслуженных, и даже незаслуженных, с моей точки зрения. Она любила это делать – ​говорить приятное тем, кто ей нравился и был нужен. Такая уж Юля (прошу разрешить называть ее без отчества, как мы общались с ней при жизни).

Не знаю, как научиться говорить о Юле в прошедшем времени, как, думаю, не могут привыкнуть и многие другие. Столько в ней было жизни, жизни, жизни… которая никогда не закончится, на каком бы она свете ни была. По крайней мере, для меня.

Юля не раз говорила мне, что хочет, чтобы именно я написала о ней. Но раньше мне всегда казалось, что она сама так много о себе рассказывает, что даже я, в том числе, больше знаю о ней, чем о себе самой. А сейчас мне еще трудно говорить о ней в форме воспоминаний. Должно пройти время. Но подумала, что и у меня его не так много осталось. «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». А Юля бы не простила, если бы в нашем проекте «Серебряный юбилей БИА» не прозвучало ее имя.

Мы с Юлей совершенно разные. Она – ​женщина-праздник. Я – ​женщина-будни. Я в жизни для того, чтобы облегчить человеку трудные или нудные будни. Юля – ​для того, чтобы озарить хоть на время жизнь человека светом праздника. И этот праздник для других был, в первую очередь, нужен самой Юле. Ведь хорошо только тогда, когда тебя окружают счастливые люди. Раньше я думала, что раз для себя – ​значит эгоизм. Но сегодня скажу – нет, это совсем не эгоизм. А что? Отвечу моими любимыми словами Максима Горького: «Хорошее всегда зажигает желание лучшего». Ведь если я прикоснусь к лучшему, я буду его желать, рассказывать о нем другим, и эта цепочка будет удлиняться, украшая жизнь, иммунизируя «хорошим» мое окружение, а значит, и общество. И вот из таких благодарных людей Юля создавала свое окружение.

Я не люблю пересказывать биографии. Мне они все кажутся однотипными, если это не про инопланетянина. Мне интересно, какой человек был и есть, в том числе в моей жизни, чем мы друг с другом поделились, в чем поддержали в трудном земном существовании. Думаю, большинству тоже именно это важнее.

Самой любопытно, что же сегодня у меня вспомнится, связанное с Юлей, ведь пока еще не успокоился «осадок» и много еще вокруг незначительных «примесей».

Почти каждое раннее утро у меня начиналось с ее телефонного звонка. Юле необходимо было срочно услышать мое впечатление и замечания о только что написанной статье в газету или об очередном законченном рассказе в следующую книгу. На работе всегда отвлекали, ей это не нравилось.

Я не умею хвалить только потому, что хочу понравиться или чтобы не обидеть, не умею ругать только потому, что у меня плохое настроение. То есть я одна их тех, у кого просто отсутствует «ген фальши». Юля это понимала, поэтому для нее была важна моя реакция на написанное. А я могла наблюдать, как Юля с каждым годом набирает «литературную силу», приобретает «свой почерк».

Но я не буду сегодня говорить о ее творческой деятельности как журналиста, как писателя, как педагога, как музыканта, как театральной актрисы, о ее просветительской и общественной деятельности. Ведь все равно в памяти каждого, кто ее знал, останется «своя» Юля, в зависимости от той сферы, где и в чем состоялось знакомство с ней и ее ролью в его жизни.

Отношение к Юле, конечно, не было у всех однозначным, как и со всеми бывает в жизни. А из-за того, что в своих рассказах-эссе она описывала судьбы своих родных, друзей и знакомых, некоторые герои обижались. Ведь не все хотели быть узнанными, не всем нравилось пускать посторонних в личную жизнь, пусть и в литературном изложении.

Как-то в разговоре на эту тему Юля сказала мне, что все подобные возмущения она просто «отсекает». Хотя со временем, я заметила, Юля стала писать бережнее, стараться не травмировать восприятие героев своих рассказов.

Если каждый посмотрит на свою судьбу со стороны, согласится, что в жизни нет равновесия. И если оно судьба дает сторицей, то другое – ​отбирает. Юле была подарена безмерная любовь любимого человека, обожавшего ее. Но, как в отместку, – ​безграничная боль от разлуки с детьми, с каждым по-своему. Дочь десятилетия жила вдалеке, в другой стране, сын почти четыре десятилетия – ​рядом. Но «в своем мире» из-за неизлечимой от рождения болезни. Супругам Раковым врачи сразу объявили не только о диагнозе сына, но и об отведенном ему сроке жизни.

Но Юля не из тех, кто без борьбы мог с этим смириться. В Москве в специализированной клинике согласились сделать операцию ребенку. Но сказали: «Выбирайте». И она выбрала жизнь сыну и пожизненную боль себе. Юля с мужем осложнили свое существование. Но дали возможность своему любимому ребенку хотя бы физически побыть в земной жизни.

Они долго никому не говорили о диагнозе сына. А когда сказали, то родственники со стороны мужа сразу вычеркнули из своей жизни это рождение. И когда присылали Маше, старшей дочке, подарки и поздравления на праздники, то делали вид, что другого ребенка в этой семье просто не существует. Юля плакала, рассказывая мне это. Тогда я видела единственный раз ее слезы. И эта боль (такая боль!) жила всегда внутри нее, как и боль от разлуки с дочерью, которая получила в семье богатое эстетическое воспитание. Знаю из слов Юли, как Маша любила своего братика и по возможности ухаживала за ним. А когда, выйдя замуж, уехала с семьей мужа навсегда в Израиль, стало тяжелее не только от разлуки с ней, но и без ее посильной помощи. Раковы никому не жаловались. И гордились пятерыми красивыми внуками, которые родились уже в Израиле, хотя видели их очень и очень редко, к тому же те почти не знали русского языка.

В маленькой квартирке Раковых царил культ искусства. Я не понимала, как они умудряются размещать в ней богатейшую библиотеку, в которой к тому же собраны альбомы с репродукциями картин известнейших музеев мира! А на стенах плотно размещены художественные фотоработы Юры.

И это богатство не было просто модным интерьером. Настенные выставки периодически менялись, альбомы рассматривались и обсуждались с друзьями-единомышленниками, гости слушали музыку, пели под Юлин аккомпанемент…

А ее врожденный интеллект, который бил из нее ключом, думаю, и давал ей возможность выживать в социуме, отвлекаться от нечеловеческой боли и любить, любить мужа, потрясающе преподавать без специального образования мировую художественную культуру, профессионально играть на сцене, писать и издавать книги, быть в газете общественным спецкором, организовывать на Бору концерты классической музыки Нижегородской филармонии и тематические выставки-встречи в Клубе борской интеллигенции, угощать «живой водой общения» приятных ей людей в своей маленькой квартирке на 5-м этаже.

Никогда не смогу забыть тот день, когда я впервые увидела 3-месячного Егорку, туго запеленутого в одеялко. И все эти три или четыре часа, пока мы были у Раковых, он неподвижно лежал у Юли на руках и смотрел в одну точку.

Мне это показалось странным для 3-месячного ребенка, но я почему-то не осмелилась спросить об этом Юлю, которая не спускала ребенка с рук и вела себя, как обычно, гостеприимно. И даже обратила внимание на нашего 5-летнего сына, с которым мы пришли: заметила, какие у него красивые глаза с длиннющими ресницами, как он эмоционально слушает сказку, которую читала ему Маша. Она велела мужу взять фотоаппарат и снимать, как мальчишка реагирует на содержание сказки. Тогда в итоге получилась серия очень интересных, выразительных портретов под названием «Сказка».

Представляете, с безнадежно больным ребенком на руках женщина восхищается чужим здоровым… Какое же должно быть большое сердце у человека! В тот день она мне так и не сказала, что с ее мальчиком.

Я не смогла навещать Юлю в больнице, не смогла прийти проводить ее. Но по телефону мы общались. В последнем нашем разговоре она сказала с горечью, что очень сожалеет, что ей не присвоили звание «Почетный гражданин Борского округа». Она и раньше не один раз говорила мне это. Но сейчас, когда всего несколько дней назад умер Юра, с которым они вдвоем последние дни его жизни лежали в одной больничной палате, когда только что была у нее операция, где ей по косточкам собрали сломанную ногу, когда она не может обходиться без круглосуточной сиделки…

«Господи! О чем ты думаешь! – ​сказала я. – ​Разве это важно!» – «Для меня важно», – ​ответила Юля.

Я до сих пор время от времени вспоминаю этот наш последний разговор и пытаюсь понять Юлю. Но пока не могу. Может быть, потому, что я просто другая…

Люди такие все разные. И каждый человек – ​это целый «космос». Чаще всего эти «космосы» живут, ограничиваясь лишь своим пространством, своей вселенной. Но есть «космосы», кому особый дар «избранных» не позволяет ограничиваться лишь личным мироощущением. Они, как исследователи, путешествуют по другим «космосам», познавая их и будоража.

Зачем? Наверное, это их особый дар – ​побуждать человеческие души к размышлению, движению и развитию.

Юля из этой редкой породы. Она наделена от рождения самым сильным талантом – ​талантом жизни. А главное качество такого таланта – ​это неравнодушие при любых жизненных обстоятельствах.

Талант жизни есть у всех, но не все мы его используем. А для Юлии Борисовны – ​это ее органика, переливающаяся, как салют, разноцветными красками.

Такой я ее запомнила. И еще, что «за малую малость» она говорила: «Спасибо!». И тебе, Юля, спасибо.

«Постскриптум» – ​так назвала свою очередную книгу наша талантливая землячка Юлия Ракова. Ее герои – ​люди с мировой известностью и знаменитые борчане, родные и близкие автору по крови и по духу, и, конечно, сама Юлия Борисовна со своими мыслями, эмоциями, воспоминаниями…

Театр, школа и литературное творчество – ​три грани таланта этой удивительной женщины – ​красивой, мудрой, порой ироничной, очень эмоциональной и невероятно глубокой в своем мироощущении…

– Вас окружают люди, которые не оставят в беде и одиночестве! Вы это чувствуете?

– Я никогда их присутствие в жизни не воспринимала, как знак того, что не буду одна. Мы были в тяжелом положении: сын болел и 37 лет его жизни мы жили по часам. Я стараюсь не говорить об этом, но в определенный момент поняла, что живу неправильно, так как у него не было никого, кроме нас! И поэтому я его запирала, чтобы он был один и ждал, когда я вернусь с работы. У меня спрашивали: «Что делает твой сын?» Я отвечала: «Он ждет, когда вернусь…». А я сидела на собрании, с которого уйти, по моим представлениям, никак не могла. Не имела права! В конце концов однажды вздохнула поглубже и спросила: «Извините, сын дома один, можно я уйду?» И мне вдруг все сказали: «Да, конечно! Идите скорее!» И я подумала, что до этого момента вела себя неправильно, что это было в ущерб самому дорогому на свете человеку. Но это я уже сейчас понимаю.

– Со временем мы переосмысливаем свою жизнь, стараемся что-то исправить и, если не получается, впадаем в уныние. Я думаю, Вы не из этого числа, Вы постоянно на такой высокодуховной волне…

– Я живу интересно! Я люблю жизнь, мне интересны люди, их судьбы. Откуда берутся мои книги? Я ничего не придумываю, только говорю о том, что сама пережила. И когда говорят: ты должна написать о том-то и том-то, я снимаю эту тему – ​никогда в жизни по чужой подсказке писать не буду!

– Свобода, которая есть у Вас внутри, проявляется в Вашем творчестве!

– Никогда не думала, что это свобода, но, наверное, так и есть. У меня теперь есть возможность просмотреть свою жизнь с самого начала, и я всегда была такой! В 7 месяцев я сказала не «мама», а «папа». Ведь папа был на фронте, и дома все время говорили о нем. Ходить я начала поздно. В год и четыре месяца меня просили: «Ой, деточка, иди! Я тебе дам это…» Я ответила фразой: «Юля ходить не хочет!» Юля не хотела ходить по подсказке тогда и сейчас ходить не хочет!

– У Вас столько воспоминаний о советской эпохе…

– Советская эпоха – ​это моя жизнь! В пионерском лагере я была председателем совета дружины, в комсомольской организации всегда была секретарем. Это натура, это никуда не денешь! И неважно, в какое время мы живем, – ​я все равно со знаменем должна идти впереди всех!