Когда речь заходит об участниках Великой Отечественной войны, в сердце большинства наших соотечественников словно вздрагивает потайная струна, отдаваясь эхом благодарности. Не удивительно, ведь люди, сражавшиеся за наше право жить, пользуются любовью и признанием потомков. И уж тем более те, кому при жизни покой лишь только снился, заслужили уважения в посмертии.

Береза, рябина, ель и даже дуб – каких только деревьев не встретишь на борских кладбищах! Высаживая саженец на могиле покойного или возле нее, потомки хотят почтить память ушедшего человека. Однако годы идут, дерево растет, а затем стареет и умирает, превращаясь из украшения последнего пристанища в источник угрозы для окружающих.

В редакцию газеты «Бор сегодня» пришло письмо. Дочь участника ВОВ, поделилась проблемой, которая возникла на месте захоронения ее умершего отца Владимира Алексеевича Арефьева, скончавшегося еще в 1973 году и захороненного на кладбище в деревне Заскочиха. Сейчас его могиле, по словам дочери, угрожает опасность. Дело в том, что по соседству с местом захоронения участника ВОВ растет вековая ель. Дерево давно высохло, и его падение на соседние могилы – всего лишь вопрос времени. Поскольку в Борском округе остались лишь отчая могила (родственники, в том числе и автор письма, разъехались и живут в других городах), спилить злополучное дерево просто некому. Вот и остается ждать, какой порыв ветра станет для сухой ели и близлежащих надгробий последним.

Когда письмо, направленное на имя главного редактора газеты, пришло в редакцию, мы подумали о том, чтобы попросить помощи волонтеров: борчане щедры на добрые дела, и на просьбу обезопасить могилу наверняка бы откликнулись. Однако после визита на место захоронения стало очевидно: силами добровольцев тут не справиться. Дело в том, что злополучная ель растет через ряд от главной ограды кладбища. Там же, вдоль ограды, проходит газовая труба (кстати, упасть ель может и на газопровод). Понятно, что просто прийти и спилить ветхое дерево традиционным способом невозможно технически.

Нужно сказать, что дочь усопшего уже обращалась с просьбой о выпиловке засохшей ели к бывшему начальнику Останкинского территориального отдела Марии Калашниковой. Однако в ответном письме получила обоснованный отказ: Мария Евгеньевна пояснила, что «кладбище в деревне Заскочиха, где произведено захоронение Вашего отца Арефьева В.А., старое, с тесным, хаотичным расположением захоронений. В связи с отсутствием проездов для специализированной техники, уборка деревьев с территории кладбища без риска повреждения существующих надгробий и оград не представляется возможной». Кроме того, финансовые средства на выпиловку деревьев, в том числе с территории кладбища деревни Заскочиха, не предусмотрены. А единственный способ реального благоустройства кладбища – это дважды в год вместе с родственниками усопших собраться на кладбище, чтобы навести там порядок.

Тогда мы обратились за помощью к депутатам Совета депутатов: к Максиму Чугунову, который представляет избирательный округ №25 (куда входит и деревня Заскочиха), и к председателю Совета депутатов Александру Кочетову как к руководителю газовой компании. К счастью, оба народных избранника на добровольных началах выразили готовность частично финансировать выпил злосчастного дерева, а нынешний начальник Останкинского территориального отдела Валерий Тавадян начал поиск подрядчика.

– К сожалению, выпилить это дерево и не повредить окружающие могилы или газовую трубу не так-то просто, – объяснил он. – Спецтехники, которая могла бы справиться с этой задачей, в Борском городском округе нет. Иногородние работники, готовые взяться за это сложное дерево, называли заоблачные цены. Значит, нужно было искать альпиниста, который согласится распилить дерево, чтобы позже мы могли его вывезти.

Поиск подрядчика, который готов взяться за эту работу, занял много времени: специалисты, приезжавшие оценить фронт работ, отказывались от заказа, ссылаясь на то, что дерево слишком ветхое и может рухнуть, не выдержав веса альпиниста. Однако все же поиски увенчались успехом, и выпиловка ели должны завершиться к началу ноября.

– Стоить это будет 18 тысяч рублей, денег, которые вложили депутаты, не достаточно, – объяснил Валерий Тавадян. – Мы связались с родственниками усопшего участника ВОВ, в том числе и с его дочерью, написавшей нам письмо. И предложили им хотя бы частично финансово поучаствовать в выпиловке дерева, раз для них это так важно. Ни один из них не согласился.

При этом злополучное заскочихинское дерево – не единственное проблемное в Останкинском теротделе: если собрать все жалобы граждан, то выпиловка всех проблемных деревьев обойдется более чем в 800 тысяч рублей. При этом годовой бюджет территории равен 73 тысячам. Нехитрая арифметика позволяет посчитать: даже если ближайшие 10 лет останкинцы будут тратить все средства на выпиловку деревьев, то не справятся и за 10 лет.

От автора: Когда речь идет о могилах участников ВОВ, говорить про расходы словно бы неприлично. Да, выпилить трудное дерево стоит денег. Да, благоустроить место захоронения – задача всего общества в целом. Но почему ради безопасности могилы участника ВОВ посторонние люди готовы пожертвовать средства, а его ближайшие потомки не готовы даже частично? Ответа на этот вопрос, на мой взгляд, стоит поискать в глубинах совести детей и внуков.

СПРАВКА: Благоустраивать могилы своих близких можно и нужно, но только в разрешенных правилами рамках. Так, высота ограды не должна превышать 0,7 м; высота памятника ограничена 2,5 м, а внутри ограды или рядом с ней не должны высаживаться деревья – только кустарник и туя.